Том 26, ч.1

«Итак, порабощение было первой причиной возникновения общества, а насилие — его первым связующим началом» (стр. 302). «Их» (людей) «первой заботой было, без сомнения, добыть себе пищу… Вторая забота должна была заключаться в изыскании средств, позволяющих добывать себе пищу не трудясь» (стр. 307–308). «Этого они могли достичь только присвоением плодов чужого труда» (стр. 308). «Первые завоеватели только для того стали властвовать, чтобы безнаказанно вести праздную жизнь; они сделались королями, чтобы иметь в своем распоряжении средства существования. Этим весьма суживается и упрощается… идея господства» (стр. 309). «Общество порождено насилием, а собственность — узурпацией» (стр. 347). «Как только появились господа и рабы, образовалось общество» (стр. 343). «С самого начала двумя [439] устоями гражданского общества являлись, с одной стороны, рабство большей части мужчин, а с другой — рабство всех женщин… За счет трех четвертей общего числа своих членов общество обеспечило счастье, богатство, досуг небольшого числа собственников, о которых оно только и заботилось» (стр. 365).

Том II.

«Следовательно, дело идет не о выяснении того, противоречит ли рабство природе как таковой, а о том, противоречит ли оно природе общества… Рабство неразрывно связано с существованием общества» (стр. 256). «Общество и гражданское порабощение возникли вместе» (стр. 257). «Пожизненное рабство… такова необходимая основа обществ» (стр. 347).

«Люди, вынужденные получать свои — средства существования от щедрот какого-нибудь другого человека, появились только тогда, когда этот человек достаточно обогатился отнятым у них же добром, чтобы иметь возможность вернуть им небольшую часть его. Мнимое великодушие этого человека могло быть лишь возвращением некоторой части плодов их труда, которые он себе присвоил» (стр. 242). «Разве не в том именно, что человек принужден сеять без того, чтобы самому пользоваться жатвой, жертвовать своим благополучием ради благополучия другого, принужден работать, не имея надежды впереди, — разве не в этом и состоит рабство? И не берет ли свое начало действительная история рабства с того момента, когда появились люди, которых можно было принудить к работе под ударами бича, давая им, при их возвращении в конюшню, некоторое количество овса? Только в развитом обществе средства существования кажутся голодному бедняку достаточным эквивалентом за его свободу; в обществе же, находящемся в самом начале своего развития, свободным людям показался бы чем-то чудовищным такой неравный обмен. Его можно предлагать только пленникам. Лишь после того как у последних было отнято пользование каким бы то ни было имуществом, можно сделать необходимостью для них подобного рода обмен» (стр. 244–245).

«Сущность общества… состоит в том, чтобы избавлять богатого от труда; в том, чтобы предоставлять в его распоряжение новые органы, неутомимые члены, на долю которых приходятся все тяжелые работы, между тем как плоды работ присваивает себе богатый. Такова цель, которую рабство делало легко достижимой для богатого. Он покупал людей, которые должны были служить ему» (стр. 461). «Отменяя рабство, вовсе не имели в виду уничтожить ни богатство, ни его преимущества… А потому все, кроме названия, должно было остаться по-прежнему. Наибольшая часть людей всегда должна была жить на заработную плату, находясь в зависимости от ничтожного меньшинства, присвоившего себе все блага. Таким образом, рабство было увековечено на земле, но под более мягким названием. Оно фигурирует теперь среди нас, приукрашенное названием domesticite»^{57} (стр. 462).

Под этими «слугами», говорит Ленге, он подразумевает не лакеев и т. п.: