Том 2. Склянка Тян-ши-нэ

еще задорней, точно в ответ, раздалось с левого борта той же лодки.

Старики с наслаждением слушали древние свадебные напевы.

– Ладно поете, ребята. Шаман не поскупится на водку за этакие слова, хоть вы и не вовремя их вспомнили, – кричал Челока из своей лодки[45].

Ребята продолжали задорно выкрикивать песни «старику Бибу» и «матери Фадзя»: так они по-своему, «венчали» Амбу с Джябжей, вовсе не думая о шамане.

* * *

Свадебная флотилия подъезжала к стойбищу жениха.

[С берега сорвалось несколько лодок. В первой, в кругу молодых сильных гребцов сидел безобразный, лысый, высохший шаман].

– Подпускай, – тихо скомандовал Бямби, пересадил невесту на середину лодки, сбросил шкурки с мотора и завозился над ним.

Ребята отпустили весла, еле-еле перебирая ими в воде.

– Греби шибче, – командовал расходившийся шаман своим гребцам, – греби, не пожалею водки молодцам.

Расстояние между жениховой лодкой и лодкой невесты быстро уменьшалось…

Несколько дружных взмахов весел, и лодки столкнулись.

Шаман был доволен тем, что невестина лодка так легко и быстро «сдалась»: его тянуло обратно в фанзу – к водке.

Фолдо схватился рукой за борт невестиной лодки и торжественно вымолвил:

– Готово!

Но тут произошло то, что вовсе не предусмотрено обычаями гольдской свадьбы.

Амба со всего маху веслом ударил по вытянутой руке шамана. Дыра взвыл.

– И у нас тоже «готово», старая собака… Тебе не видать, негодяй, моей Джябжи, как волос на своей сухой голове…

На реке произошло невообразимое замешательство.

Гребцы невестиной лодки налегли на весла. За ними бросились все лодки и жениха и со стойбища «Лисьей прорехи». На воде носился шум, крики, проклятия, угрозы.

С берега друзья шамана, – свидетели всей этой сцены, – вместо ожидаемого салюта в воздух, выпустили заряд в убегающую лодку.

Ничего непонимающие дети некстати пачками поджигали китайские ракеты, которые своим треском заглушили нестройные крики.

И точно в ответ на эти выстрелы и ракетную стрекотню, – пулеметом затрещал налаженный мотор.

– Бросай весла, – скомандовал Бямби, и лодка без весел стрелой помчалась по реке, все дальше и дальше удаляясь от разъяренных, неистовствующих людей.

«Старик Бибу!
Дай им –
Джябжя и Амба –
Жизнь хорошую и долгую
И детей много, много», –

затянули все ребята разом:

«Мать Фадзя!
Дай им –
Джябжя и Амба –
Жизнь хорошую и долгую
И детей много, много»…

Но последний припев не был слышен в лодке Фолдо-Дыры.

* * *

В глухой Амурской тайге, на верховьях рек, нет еще радио и телеграфа, – вести быстры, как улемагда рыболова, как пуля охотника.

С уст в уста кочует весть за тысячи верст по следам охотника, искателя жень-шеня, кочевого туземца.

В самый разгар осеннего лова кеты, в стойбище «Лисья прореха» и в стойбище шамана все отлично знали, чем кончилось дэрэ.

Амба с молодыми товарищами увезли Джябжу в Ивановский охотничий рыболовный колхоз…

И древнейший обычай «похищения» девушки, дэрэ, был благополучно завершен в колхозном Загс’е.

Амба и Джябжя – первая таежная гольдская пара новобрачных, которые записались в Загс’е.

Яд за яд *

1. Чаман из Ордена целующихся змей

Чаман-Лал – один из бесчисленных обитателей рабочего поселка Крысиного Скопища.

Его тощая высокая фигура – обтянутые коричневой кожей кости; его пронизывающий, едкий взгляд больших черных блестящих глаз, его желтая одежда, огромный фиолетовый тюрбан и перевитая змеевидными жгутиками широкая синеватая борода на узком леще были хорошо знакомы прохожим Бараньих Кишек – узких, коленчатых, перепутанных улиц Крысиного Скопища.

Никто не знал, откуда и когда явился в город молчаливый, мрачный и необщительный Чаман-Лал. Ни кто не знал, сколько лет Чаман-Лалу, и поэтому люди прозвали его «человеком без возраста».

Знали обитатели Крысиного Скопища лишь то, что у Чамана был сын – гибкий красавец-юноша Джоши. И знали, что в подземной лачуге Чамана, вместе с ним и сыном, ютились страшные, очкастые «тишита-негу» – кобры, очковые змеи, виперы-гадюки, змеи-крысы и множество других ядовитых многоцветных пестрых гадов.

Вот почему даже самые любопытные соседи боялись спуститься за порог Чамановой лачуги.

Чаман-Лал принадлежал к одной из четырех каст, профессии которых связаны с ловлей и заклинанием змей.

Некоторые считали Чамана «бедийахом» – пришлым бенгальским цыганом-фокусником, укротителем змей. Другие называли его «малом» или «модари» – людьми, также промышлявшими змеями.

В действительности же Чаман-Лал происходил из древнейшей касты бродячих заклинателей змей – «турби-валахов»… Тысячелетия из рода в род «мастера змеиного цеха» передавали друг другу вековечные навыки и тайны общения с ядовитыми гадами.