Молодые люди один за другим незаметно выскользнули из зала. Только завистливый Батори, все еще верный своему подозрению, нарочно уронив наземь свое кольцо-печатку, наклонился его поднять, а заодно и отыскать взглядом среди множества ног под столом желтые сапоги Муйко, которые, к чести шута, вполне пристойно занимали положенное им место между маленькими черными туфельками и красными сапожками двух его соседок.
Тут уж и Батори ничего иного не оставалось, как через боковую дверь скрыться в соседней комнате, окрещенной «Залом Марии» за ее так называемые «марианские окна». Они были сделаны из множества прилегающих друг к другу оловянных колец со вставленными в них вместо стекла тонкими полированными агатовыми пластинками, которые заметно смягчали знойные солнечные лучи, прежде чем пропустить их в комнату.
Это был великолепный прохладный зал с большим круглым столом посередине. Именно здесь юный Матяш, отдавая дань легенде короля Артура, собирал по традиции «рыцарей круглого стола», причем Ланселотом был Иштван Драгафи.
Иной мебели, если не считать большого резного буфета, — одного из тех славных произведений искусства, что были созданы рукой флорентийского мастера Бенедека Майома, — в зале не было; да, много значил по тем временам этот «круглый стол». О нем мечтал каждый молодой аристократ. Если о ком-то говорили: «Он сиживал за круглым столом в Варпалоте», — это означало, что его ждет большое будущее и что вообще это не человек, а золото.
Но сейчас они вдевятером сидели вокруг стола и не думали ни о большом будущем, ожидавшем их, ни о великой чести, — и только недовольно ворчали по поводу простывшего супа. В особенности рассержен был король.
Когда старший кухмистер, весь дрожа, спросил: «Прикажете подогреть, ваше величество?» — король гневно прикрикнул на него:
— Пошел ко всем чертям. Забери это да принеси лучше какого-нибудь жаркого! — И, уже обращаясь к товарищам, пояснил: — Терпеть не могу трех вещей: разогретого супа, монахов-расстриг и бородатых женщин.[50]
Вскоре подали отбивные, рыбу, отличное жаркое на вертеле. И остывший суп был тут же забыт. Еда, вообще говоря, — как дорожная повинность: она мостит дорогу, чтобы по ней затем легче катилось вино.
После первого же глотка Матяш поманил к себе одного из камердинеров:
— Возьми из стеклянного буфета золотую фляжку, наполни ее обычным вином и тотчас отнеси трансильванскому вознице, а то он, наверное, умирает от жажды. Кроме того, налей токайского вина в простой глиняный кувшин и передай ему же, но уже из-под полы, и поясни, что это посылает ему человек, которому он дал два золотых. И еще скажи ему, что эти два сосуда олицетворяют истинное положение вещей в Варпалоте. Пусть он попробует оба сорта вина и выберет себе по вкусу с тем, чтобы и посуда за ним осталась.
— Слушаюсь, ваше величество.
— Когда выполнишь поручение, доложи нам о результатах.
Молодые вельможи пировали, сидя за круглым столом, и гадали о тайном смысле королевского поручения. Матяшу нравились такие беседы, и он всегда поощрял их.
— Ну так кто из вас сообразил, в чем дело? Первым отозвался Драгафи:
— Золотая фляжка с простым вином — это шут, наряженный в королевское платье, а глиняный кувшин с токайским означает короля, переодетого в простую одежду.
— Что ж, пока все правильно, — улыбнулся король. — Только теперь скажите мне, каков будет ответ возницы? Кто угадает — получит от меня на память саблю.
Тут уж все принялись отгадывать. Сабля из рук короля — большая почесть! Ради этого стоит пошевелить мозгами.
— Ясное дело, — поспешил с ответом Лацкфи, юноша с лихо закрученными усами. — Кучер — парень не дурак и потому выберет он золотую фляжку.
— Это еще не известно, — возразил Батори. — Если кучер пьяница (а он наверняка пьяница), то, отведав токайского, он не сможет устоять перед искушением. В человеке сердце — барин, ум — хозяин, но только глотка — настоящий властелин.
Каждый отстаивал свою точку зрения, и вскоре все собравшиеся разделились на два лагеря. Только хитрый Пал Гути додумался и до третьей возможности:
— Если кучер — человек умный, то он перельет плохое вино в глиняный кувшин, а хорошее — в золотую фляжку и оставит себе и фляжку, и хорошее вино.
Наградой Гути, придумавшему столь хитроумное решение, был веселый смех его сотрапезников, и даже король вполне серьезно кивнул ему в знак одобрения:
— Если я не ошибаюсь в вознице, то ты, Гути, подобрался ближе всех к истине. Но все-таки еще не совсем нащупал ее. Ты ищешь слева, а она — справа. Если я, разумеется, сам не заблуждаюсь.