Том 2. Лошадь Паллада

Не знаю почему, но я, как-то во всех смыслах его представляла иначе, и даже все «о нем» иначе. Он, во-первых, вовсе не «юный», а с виду даже и не очень молодой (старше Володи). Маленького роста, гораздо ниже меня, но широкенький. Похож сначала на рабочего (хотя одет не как рабочий), а при рассмотрении – на учителя провинциального, или даже не провинциального, а просто. Он – сын уфимского предводителя дворянства (расстрелянного большевиками), в университете учился Московском, но бывал и в Петербурге. Служил у Колчака (офицером) – и тут у него длиннейшая история, обычная – и странная – русская эпопея. Японцы спасли его из Че-Ка, за неск. дней до расстрела. Раньше он был контужен, и правый глаз у него плохо видит. Он побывал везде (мал земной шар!), испытал, если не все, то почти все, был и редактором газеты (во Владивостоке) и учителем гимнастики. Немногословен. Только кратко отвечает на вопросы. Но просто, без угрюмости. Лицо обветренное, нос красноватый; может быть, он и пьяница, и эксцессник – этого не знаю. И это, вообще, скрыто; никаких «богемно-эстетических» манер. Производит впечатление культурного человека, литературу знает, мнения у него простые и верные. Оказывается, был в Париже, но не мог найти там никакого приличного труда и «ушел» в Марсель. Последние годы жизни (или «жития») дали ему какую-то «дикость», сделали каким-то… не умею найти точного слова, но будто у него все «отбито», вот как говорят – «печенки у меня отбиты». Физический труд? Он, по-моему, его «не любит». Но на него способен: «я занимался спортом».

Здесь он, конечно, не останется. А только пока Крамаров выхлопочет ему паспорт, который он потерял (где, как? Темновато). Потом поедет в Париж. Пусть Вл. Фел. спросит о нем Ренникова: Буткевича Р-в знает, но, и кажется, хорошо.

А куда девался его большой рассказ «Голубой павлин»? Об этом рассказе Б. интересно рассказывал Володе. Бунин весной передал его Семенову. Верно, погиб. Копии у Б. нет. Он не одну «беллетрисстику» может писать, а, кажется, «все». В отзывах (критических) очень сдержан, осторожен и верен.

Н. Берберова. Смерть Буткевича *

В 1926 году в редакцию маленького литературного журнала, в котором я принимала близкое участие, пришел пакет с рукописью. Рассказ назывался «О любви к жизни». Имя автора в Париже не было известно, но знакомства не всегда бывают нужны в таких случаях: рассказ был очень хорош, талантлив, своеобразен, остер. «Новый дом» его напечатал.

Сообщая об этом автору и пересылая ему гонорар, я просила прислать еще что-нибудь, спрашивала, давно ли он пишет, печатался ли раньше? В ответ я получила длинное, подробное письмо: Борис Васильевич Буткевич недавно прибыл с Дальнего Востока, где писал в русских газетах под псевдонимом «Борис Бета», писал рассказы и стихи, пока не стало ему невтерпеж от одинокой, провинциальной жизни, и он переехал в Марсель, где жил в лагере «Виктор Гюго», без документов, без работы. Ему тогда было тридцать лет.

Рассказ «О любви к жизни» имел успех. И. А. Бунин спрашивал меня в письме: «Кто такой Буткевич? Талантливый человек, много, очень много хорошего!» Критика отнеслась к неведомому автору благосклонно. Окрыленный, он стал присылать в Париж повести, стихотворения, написанные неразборчивым, небрежным почерком, всегда талантливые, но часто сырые, – они пропадали где-то в редакционных столах, в редакционных корзинах…

Борис Буткевич не успел стать писателем, он умер три недели тому назад в марсельском госпитале, умер скоропостижно, вдали от близких. Случайный товарищ его прислал мне об этом коротенькое извещение: «У покойного здесь, в Марселе, никого из близких не было, и собрать здесь о них сведения мне не удалось, между тем, здесь все же говорят, что у него была в Париже жена и дочь, но этим только и исчерпываются местные данные. В своих беседах Борис Васильевич много раз упоминал Вас, и потому мне пришла мысль обратиться к Вам с просьбой: не знаете ли Вы более подробных сведений о родных покойного?»

Нет, о родных его я ничего не знаю, но о нем самом, за время нашей с ним долгой переписки, я узнала многое, и об этом мне хочется рассказать теперь, когда он умер. Его судьба – трагическая судьба талантливого русского человека, поэта, бродяги, мечтателя.

Он родился в 1895 году в имении «Надеждино» Уфимской губернии, получил военное образование в Николаевском кавалерийском училище и, воевав на войне большой и на войне гражданской, дослужился до чина штаб-ротмистра 5-го Александрийского гусарского полка. Эвакуация унесла его во Владивосток, оттуда – в Шанхай, в Японию, в Пекин, в Циндао, в Харбин. Там он начал писать, его печатали, у него завелись кое-какие литературные знакомства: друзья его, писатель Щербаков, поэт Несмелов, до сих пор живут в Харбине и сотрудничают в харбинской прессе. Но Буткевича тянуло в Европу, на голод, на беспаспортное житье, на тяжелую судьбу, – в декабре 1924 года он приехал в Марсель. Бог знает, какие мечты жили тогда в его сердце!