Том 2. Дни и ночи. Рассказы. Пьесы

Синицын. Да. Сегодня у нее большой день. Если бы сегодня за этот стол вместе со всеми нами мог бы сесть покойный Виктор, она была бы до конца счастлива.

Савельев. Сергей Николаевич, не слишком ли часто вы повторяете: «Я, Оля и Витя. Мы учились. Мы ходили. Мы говорили». Не будьте мелким человеком – это вам не идет. Он тут ни при чем – понимаете, совсем ни при чем. Не кривите душой!

Синицын. По-моему, у вас на душе все тоже не так уж кристально ясно?

Савельев. Да. Но я говорю это только вам. И только потому, что уезжаю. (Выходит.)

Синицын один. Подходит к столику, где лежат трубки. Долго роется. Выбирает кривую трубку. Набивает ее. Закуривает. Входит Оля, запыхавшаяся, возбужденная. На ходу снимает плащ.

Оля. Здравствуй! (Оглядывается.)

Синицын. Защитила?

Оля. Защитила. А где Дмитрий Иванович?

Синицын. Хорошо прошло?

Оля. Хорошо. Он что, у себя?

Синицын. Уехал. Я думал, что ты его встретила на лестнице.

Оля. Куда уехал?

Синицын. Не волнуйся. Пока всего лишь в наркомат.

Оля. Я не волнуюсь, я просто спрашиваю.

Синицын. Расскажи толком, как все было?

Оля. Все было очень хорошо. А зачем его вдруг ночью в наркомат?

Синицын. Не знаю. Срочно вызвали – думает, что срочно уедет. Как экзаменаторы, не очень придирались?

Оля. Уедет? А как же… Подожди. (Подходит к телефону, набирает номер.) Анна Григорьевна? Оля говорит. Дмитрий Иванович уезжает. Кажется, сегодня. Нет. Еще в наркомате. Только поскорей. (Вешает трубку.) Как же это все так вдруг…

Синицын. А собственно говоря, чего тут странного? По-моему, он еще не демобилизовался.

Оля. Да, конечно, но сегодня… Что это ты так зло говоришь о нем?

Синицын. Ау меня нет причин быть добрым. Он тут, в твое отсутствие, вывалил на меня столько всякой грязи…

Оля. Что он тебе сказал?

Синицын. Не хочу повторять. Это будет не в его пользу.

Оля. А если я тебе не верю?

Синицын. Как угодно! Мне надоело выслушивать грубости сначала от него, теперь от тебя. Лучше я пойду.

Оля. Как хочешь.

Синицын. Как я хочу? Я не хочу, чтобы здесь околачивался человек, который годится тебе в отцы и читает мне проповеди только на том основании, что я остаюсь, а он уезжает и не может сделать то, чего он хочет!

Оля. А чего он хочет?

Синицын. Остаться в этом доме хозяином – вот чего он хочет. «Она его за муки полюбила, а он ее за состраданье к ним».

Оля. Что еще?

Синицын. Как ты со мной говоришь? Ты, наверно, сама себя не слышишь! Всего десять дней назад, когда он еще не приезжал…

Оля. По-моему, все самое главное я тебе сказала, когда он еще не приезжал.

Синицын. Все это настолько нелепо, что я просто не могу этому поверить. Понимаешь – не могу. И не хочу. И не пугаю тебя, я просто хочу, чтоб ты поняла: если я сейчас уйду, я уйду совсем, навсегда. Ты понимаешь это?

Оля. Да, понимаю. Но что я, по-твоему, должна теперь сделать? Просить тебя остаться? Броситься тебе на шею? Выйти за тебя замуж? Пусть я, по-твоему, дура, но я же тебя не люблю. И ты это знаешь. Чего же ты ждешь от меня?

Синицын. С этой минуты – ровно ничего. (Повернувшись, идет к дверям. Сталкивается в дверях с Васей и, не поздоровавшись с ним, выходит.)

Вася. Добрый вечер. Дмитрий Иванович у себя?

Оля. Уехал в наркомат.

Вася. Как уехал? На чем уехал?

Оля. Не знаю. На машине, наверное.

Вася. На какой машине, когда я на машине?

Оля. Как, он пошел пешком? Со своей ногой?

Вася. В наркомат… Значит, чуяло его сердце. Пожелаю вам всего доброго.

Оля. Куда вы?

Вася. К наркомату. Буду ждать его там, у подъезда. А то он и обратно пешком пойдет.

Оля. А вы прямо оттуда не уедете на фронт?

Вася. Всякое бывает. Да нет, не уедем. У него же чемодан, вещи – все тут. (Внезапно.) А может, взять их с собой.

Оля. Взять? С ума вы сошли! Неужели вы думаете, что он может не заехать проститься! Идите и не спорьте со мной!

Вася выходит. Оля, оставшись одна, выбегает из комнаты и через несколько секунд возвращается, ведя за руку заспанного Воронцова в пижаме.

Воронцов(протирая глаза). Дай глаза продрать. Ну, что ж, что ж, поздравляю тебя. (Смотрит по сторонам.) А где же все?

Оля. Иди сюда. (Тащит Воронцова к свету, сажает его в кресло, скидывает с лампы абажур.) Просыпайся! Слышишь, просыпайся! Дмитрий Иванович уезжает. Понимаешь, уезжает. Сегодня. Совсем.

Воронцов. Так, понимаю, уезжает. Ну?