Том 2. Дни и ночи. Рассказы. Пьесы

Ночь коротка,
Спят облака.
И лежит у меня на ладони
Незнакомая ваша рука.
После тревог
Спит городок.
Я услышал мелодию вальса
И сюда заглянул на часок.
Хоть я с вами совсем незнаком
И далеко отсюда мой дом,
Я как будто бы снова
Возле дома родного.
В этом зале пустом
Мы танцуем вдвоем,
Так скажите хоть слово,
Сам не знаю о чем.

Савельев. А дальше?

Оля. Дальше? Васенька!

Вася берет несколько аккордов.

(Напевает.)

Будем дружить,
Петь и кружить.
Я совсем танцевать разучился
И прошу вас меня извинить.
Утро зовет
Снова в поход.
Покидая ваш маленький город,
Я пройду мимо ваших ворот.
Хоть я с вами совсем незнаком
И далеко отсюда мой дом,
Я как будто бы снова
Возле дома родного.
В этом зале пустом
Мы танцуем вдвоем,
Так скажите хоть слово,
Сам не знаю о чем.

Савельев. Хорошо.

Оля. Неужели не слышали? Ее много поют.

Савельев. Не слышал.

Вася. Дмитрий Иванович, да я же вам пел ее!

Савельев. Не помню. Хорошая песня. Немножко печальная.

Оля. Вальс.

Савельев. Разве?

Оля. Конечно, вальс. (Напевает два такта мотива.) Вы разве не танцуете?

Савельев.

Я совсем танцевать разучился
И прошу вас меня извинить

Пауза.

Чего вам больше всего на свете хочется, а?

Оля. Чтоб кончилась война.

Савельев. Это ясно! Я не об этом. Чего вам больше всего хочется потом, после войны, для себя самой?

Оля. Не знаю.

Савельев. А я знаю. Мне хочется… У меня на фронте есть сирота, воспитанник, Ваня… Он еще приедет сюда, вы его увидите. Он за войну все потерял и слишком много видел. Но я ему недавно подарил венгерскую кавалерийскую трубу, и он неделю был совершенно счастлив. Вот и мне хочется, чтобы после войны…

Оля. Вам подарили венгерскую трубу?

Савельев. Почти так. Во всяком случае, чтобы я встал утром и был счастлив только оттого, что светит солнце, что небо синее, а трава зеленая. Понимаете?

Оля. Понимаю только одно, что вам сегодня грустно.

Савельев. Мне?

Оля. Не делайте веселых глаз. Сама умею. Да, вам. Но вы не грустите. Когда вы вернетесь с войны, я вам куплю большую серебряную трубу с кистями.

Пауза.

Нет, правда, не грустите. (Протягивая руку.) До завтра. Вы утром выйдете на улицу, и я вам обещаю: небо будет синее, а трава зеленая.

Савельев. К сожалению, это не в вашей власти. Но все равно спасибо. (Целует ей руку.)

Оля(шепотом). И спросите вашего Васю, что с ним? Когда он играл на рояле, у него были слезы. Я видела. (Громко.) До свидания, Васенька. (Уходит.)

Савельев. Ну, я ладно, а ты что?

Вася. Ничего, Дмитрий Иванович. Разрешите мне идти?

Савельев. Не разрешу. Что, тебя в театре твоем плохо встретили?

Вася. Наоборот.

Савельев. А ну, садись, и давай как перед богом.

Вася(садится и снова вскакивает). Не могу сидеть. Понимаете – хорошо играют. Хорошо. Петька Свешников, которому я до войны дублировать должен был, так Счастливцева в «Лесе» Играет, так играет!

Савельев. Как тебе не сыграть, что ли?

Вася. Не сыграть.

Савельев. Ничего, вернешься после войны, начнешь снова играть и…

Вася. Нет, Дмитрий Иванович. Нет. Чтобы играть в театре, знаете что надо иметь? Талант.

Савельев. Что же, он у тебя до войны был, а на войне пропал?

Вася. Не было. Никогда не было. Три года прошло, посмотрел на товарищей, и вижу: не было. Только большое желание было иметь талант. Пришел за кулисы, обнимают, ордена, нашивки трогают, хвалят, целуют. «Вася, когда вернешься?» Никогда.

Савельев. Почему? Не веришь им, что рады тебе?

Вася. Наоборот – верю. Они меня и в театр обратно возьмут, и роли дадут, и фотографию в фойе повесят – артист Каретников, фронтовик, дважды орденоносец.

Савельев. Ну, и чем плохо?

Вася. Так это же на фотографии ордена и нашивки за ранения видны. А на сцену Счастливцева играть с ними не пойдешь. Там ведь не биографию свою рассказывать, – там играть надо. Играть!

Пауза.

После войны возьмите меня с собой на строительство, а, Дмитрий Иванович?

Савельев. Иди-ка сюда.

Вася. Что?

Савельев. Берись за ту сторону, так – вверх, теперь клади.

Снимают и кладут на пол спинку дивана.

Вася. Зачем?