Том 2. Дни и ночи. Рассказы. Пьесы

В дверь опять скребутся. Марфа Петровна открывает дверь, и через порог падает на пол комнаты окровавленный человек в штатском, видимо сидевший прислонясь к двери. Марфа Петровна молча втаскивает его и, заперев дверь на крючок, становится около него на колени.

Ты кто есть?

Раненый(слабым голосом). А тут кто?

Марфа Петровна. Мы, свои.

Раненый. Водицы…

Марфа Петровна. Девушка!

Валя слезает с печки.

Подай воды. Подымем его.

Раненый(услышав, качает головой). Не надо. Тут есть кто? Мне сказать надо… Я помру сейчас.

Марфа Петровна(оставляет Валю с ним). Пои, пои его, девушка. (Идет за занавеску и говорит негромко.) Василий!

Раненый. Это кто, это свои?

Валя. Свои, свои…

Входит Морозов.

Раненый. Я из окружения шел… Они… меня увидели… и вот… А документы взяли они… Моя фамилия… Водицы…

Валя(дает ему еще воды). Ну, фамилия?

Раненый. Моя фамилия… Ой, водицы…

Ему дают еще воды. Человек, вздрогнув, затихает.

Валя(отпускает его голову; смотрит на его пиджак, у которого выворочены карманы и разорваны рукава). Ой, как разорвали все. Документы, наверно, искали.

Морозов(поднимается, стоит руки по швам). Ну что ж, прощай, неизвестный товарищ. (Неожиданно стирает слезу рукавом.) Вот, кажется, и привык, а жалко людей. (Смотрит на Валю.) А ты что ж, водитель, не плачешь?

Валя. Не могу. Я уже все видала, Сергей Иванович, что и не думала никогда видеть – видала. Не могу плакать. Слезы все.

Картина вторая

Штаб Сафонова. Прокуренная комната железнодорожного помещения. Несколько дверей. Сафонов, Ильин. За машинкой – Шура.

Сафонов. Одиннадцатый день. И Крохалева позавчера убили. Или нет, когда? Ты у меня какой день за комиссара? А, Ильин?

Ильин. Два дня. Нет, три.

Сафонов. Три? Дни через эту бессонницу мешаются. Ты вызвал этого… Васина?

Ильин. Вызвал.

Сафонов. Хороший старик, говорят?

Ильин. Говорят.

Сафонов. Он у меня начальником штаба будет, если хороший. А звание я ему восстановлю по случаю нашей полной осады. Да, Ильин, мало людей остается.

Ильин. Вали второй день нет. Неужели ее немцы взяли?

Сафонов. Не хочу я этого слышать.

Пауза.

Нет, ты мне скажи, почему мужики такие сволочи? Девка вызывается в разведку идти, а вы молчите.

Ильин. Женщине легче. Я могу пойти, если надо. Только толку меньше будет.

Сафонов. Это верно. А писателя вызвал?

Ильин. Вызвал.

Сафонов. Я его хочу начальником особого отдела.

Ильин. А разве Петров… ведь еще вчера вроде был совсем…

Сафонов. Что совсем? Умер. Вот тебе и совсем. Шура его вылечить обещала, а не вылечила, соврала.

Шура. Я около него двенадцать часов сидела. Я ему голову держала. У меня руки болят, я печатать не могу. Вот видите, как дрожат, а вы говорите…

Сафонов. Это все история. Это мы потом тебе благодарность вынесем, а теперь – не вылечила, соврала, вот что сейчас я знаю.

Открывается дверь. Входит Васин, очень высокий, сутуловатый, с бородой, в штатском пальто, подпоясан ремнем. На плече винтовка, которую он носит неожиданно ловко, привычно.

Васин. По вашему приказанию явился.

Сафонов. Здравствуйте, садитесь.

Васин. Здравия желаю.

Сафонов. Вы в техникуме военное дело преподаете?

Васин. Преподавал. Сейчас, как вам известно, у нас отряд.

Сафонов. Известно. Сколько потеряли студентов своих?

Васин. Шесть.

Сафонов. Да… Садитесь, пожалуйста. Курить хотите?

Васин(берет папироску). Благодарю. (Зажигает спичку, закуривает, дает прикурить Сафонову.)

Прикуривать тянется Ильин. Васин неожиданно тушит спичку. Ильин удивленно смотрит на него.

(Чиркает другую спичку.) Простите. Старая привычка: третий не прикуривает.

Сафонов. Блажь. Примета.