Том 2

желании прийти на помощь растерявшемуся юнцу, хотя румянец залил щеки обоих, выдавая глубокое волнение мо¬ лодой пары. — ...если с моей стороны не слишком большая дерзость навязывать вам какой-то подарок. — Я с радостью принимаю его, Джаспер, в память об опасностях, которые мы испытали вместе, и в знак благо¬ дарности за вашу заботу — вашу и Следопыта. — Я тут ни при чем, решительно ни при чем, — сказал, подойдя, Следопыт. — Это удача Джаспера и его подарок. Оцените же его по заслугам. У меня еще будет случай на¬ верстать упущенное, у меня и у квартирмейстера — он, ка¬ жется, очень огорчен, что приз достался мальчику, хотя, зачем ему капор, мне трудно понять — ведь у него нет супруги. — А разве у Джаспера есть супруга? Или у вас у са¬ мого, Следопыт? Капор, пожалуй, нужен мне, чтобы обзаве¬ стись женой, или же в память о минувшем счастье, или как свидетельство моего уважения к прекрасному полу, или как напоминание о нем, или по другим столь же веским мо¬ тивам. Человек мыслящий не похвалит глупца, как и тот, кто был хорошим мужем, не станет долго скучать во вдов¬ цах, а поищет достойную замену. Любовь — это дар, ни¬ спосланный провидением, и кто преданно любил одну же¬ ну, торопясь найти себе другую, лишь доказывает, сколь многого он лишился. — Возможно, возможно, у меня нет такого опыта, как у вас, и я не берусь с вами спорить. Но сержантова дочка Мэйбл, я думаю, сумеет вам ответить. Пойдем, Джаспер, хоть мы с тобой и вышли из игры, не мешает и нам погля¬ деть, как управляются с ружьем другие. Следопыт с товарищем пошли смотреть возобновившие¬ ся состязания. Однако дамы были не настолько увлечены стрельбой, чтобы забыть о капоре. Он долго переходил из рук в руки, все щупали его, определяя добротность шелка, и обсуждали фасон, и критиковали работу, и обменивались под шумок замечаниями о том, как мало такая прелестная вещица подходит дочери унтер-офицера. — Вы, может быть, захотите продать капор, Мэйбл, ко¬ гда вдоволь им налюбуетесь? — спросила жена капитана.— Носить его, как я понимаю, вам не придется. — Я, может, и не решусь его надеть, сударыня, — скромно ответила Мэйбл, — но и продавать не стану. 165

— Ну, разумеется, сержант Дунхем не нуждается в том, чтобы дочь его продавала свои туалеты; но ведь это же просто мотовство — держаться за вещь, которую сама не носишь. — Мне не хотелось бы расстаться с подарком друга. — Так ведь и молодой человек будет лучшего мнения о вашем благоразумии — завтра, когда никто уже не вспомнит о сегодняшнем торжестве. Такой миленький ка^ пор — что ему без толку пропадать! — Он у меня не пропадет, сударыня, я буду свято его хранить. — Как угодно, милочка! Девушки в вашем возрасте ча¬ сто не понимают собственной пользы. Но, если вы все же надумаете продать капор, не забудьте, что я первая с вами заговорила и что я не возьму капор, если вы хоть раз его наденете. — Хорошо, сударыня, — сказала Мэйбл смиренно; но глаза ее сверкали, как два бриллианта, а щеки горели ярче роз, когда она на минуту приложила запретное украшение к своим точеным плечикам, словно желая его примерить, а потом как ни в чем не бывало сняла. Продолжение состязаний не представляло большого .ин¬ тереса. Стреляли, правда, неплохо, но требования предъяв¬ лялись не бог весть какие, и вскоре зрители разошлись. Сначала отбыли офицеры с женами, за ними потянулись и те, кто поскромнее. Мэйбл направлялась домой мимо гряды невысоких скал, окаймлявших озеро, покачивая на лентах красивый капор, висевший у нее на пальчике, когда навстречу ей попался Следопыт. Он вскинул на плечо карабин, из которого да¬ веча стрелял, но не было в его движениях обычной легкости беспечного охотника, а глаза угрюмо и рассеянно глядели куда-то вдаль. После того.как они обменялись незначитель¬ ными замечаниями по поводу озера, лежавшего у их ног, Следопыт сказал: — Джасперу нетрудно было добыть для вас этот капор, Мэйбл! Он его честно заслужил,, Следопыт! — Ну конечно, конечно. Пуля пробила картофелину, а больше ничего и не требовалось. Тут большого искусства не нужно. — Но ведь другие и того не сделали, — запальчиво сказала Мэйбл и сразу же пожалела о своей горячности, 166