Читаем Том 2 полностью

Том 2

Василий Дмитриевич Фёдоров , Василий Михайлович Федоров

В МосквеВесь край мой заобийскийЗовут Востоком.Взять бы в толк,Что в стороне моей сибирскойЕсть свой и ЗападИ Восток.Не на побывку,Не гостями,Мы ехали, надежд полны,Три капли, двинутых страстямиПереселенческой волны.Три капли, в жажде переменыМы ехали, полны забот,Не на простой,А на военный,К тому жеАвиазавод.И малые сегодня верстыГотовы ставить людям в честь,А нам поехать было простоИ буднично,Как пить и есть.Себе и людям на потребуМы крылья ехали ковать.Я думал: «С кем мне штурмоватьКоварное Седьмое небо?»Меж темПо виду как семьяСидели мы в купе непышном:Борис с Марьяною…И я,Недавно ставшийТретьим лишним.Борис стал добр.Лихач воздушный,Прощен я милостью его.И добрым и великодушнымБыть победителю легко.Легко и лестноЖестом, взглядом,Самодовольства не тая,Когда и надо и не надоВывешивать ярлык: «Моя!»Да, да, твоя!Твоя бесспорно!Глядел я с болью и тоской,Как, тихая, она покорноСидела под его рукой.Как птица,Раненная влет,Прибившись к выводку на пашне,Пока крыло не заживет,ДомашнимКажется домашней.Теперь,Когда пришла утрата,Я понял, живши в простоте,Что платим мы земною платойЗа тяготенье к высоте.— Взгляни! —Она вскочила с места…Нас снова, как одна волна,Соединила речка детстваВ проеме узкого окна.Есть много рек,Но самой близкоюБыла и будет, жив пока,Родная западносибирскаяЗолотобокая река.В глубоких заводях ленивая,На перекрестках торопливая…Тебе за то спасибо, реченька,Что, исцеленное врачом,Марьяны худенькое плечикоЯ ощутил своим плечом.За то, что воды нам потрафили,Когда, в спокойствии своем,Как на мгновенной фотографииИзобразили нас вдвоем.Мы помахалиЕлкам,Елочкам,И сноваНа какой-то срокЖизнь разложила насПо полочкамИ потащила на Восток.Куда?Не по уставу должности,Не из причуд, как иногда,И не из личной осторожностиНе говорю, спешил куда.О, мой завод,Ни вражьим летчикамС планшетками для наших карт,Ни мрачным атомным наводчикамНе дам его координат.Но месту есть названье точное.В путиС тайгой под облакаГромадилась Сибирь Восточная,Неслась косматая река,Взлетала,На пороги сетуя,Как птица синего пера,Еще в железо не одетая,Еще Твардовским не воспетая,И все же в славе — Ангара.* * *На берегуДома добротные,За ними — темные леса.Аэродром,Дорожки взлетныеИ заводские корпуса.Труба казалась красной пушкою.Над ней, глядевшей в вышину,Дымок свивался сизой стружкою,Как после выстрела в Луну.А в цехеПовстречались умные,Ошеломившие мой слух,Слоны огромные, чугунные,Вздыхающие:Ух да ух!И сотрясали стены топотом,Пытаясь с ног стряхнуть бетон,И гнули сталь упругим хоботомС усилиемВ пять тысяч тонн.А быт?Подобно многим жителям,Мы жили в мире заводском,Как до сих пор —По общежитиям:Марьяна в женском,Мы в мужском.Все было как во время оное.Она к нам на исходе дняВбегала юная, влюбленная,И мне казалось, что в меня…Была чужой,Но все же близкою,Когда без стука —Где там стук? —Однажды в келью общежитскуюВорвался мой счастливый друг.Откинув голову лобастую,Раскинул руки, силой лют,И закричал, меня грабастая:— Ур-ра!.. Мне комнату дают!..И дали.Помнится доселеС той романтической поры,Как шел я к ним на новосельеТуманной поймой Ангары.В закатеГолубые брызгиМеняли цвет на золотой,Был берег близкийОчень низкий,А берег дальнийБыл крутой.И он,Подмытый,Глухо гулкал,Когда в траве, едва живой,Котенок, помню, замяукал,И я склонился над травой.О, сила жизни!Мокрый,Рыжий,Он, грубой силе вопреки,Заброшенный в пучину,ВыжилИ выплыл из ревун-реки.Подмытый берег грозно гыкал.Найденыш, на судьбу ворча,Пригрелся вскоре у плечаИ благодарно замурлыкал.Пел как умел…Так шли мы двое.Друзьям в их новое жильеЯ внес певучее, живоеБлагословение свое.За благодарностью,За нежностьюЯ не узнал Марьяны той.Она сияла тихой грешностьюИ новой женской красотой.Она дивила мягкой томностью,Бездонностью тенистых глаз.Зажмурюсь только —И с влюбленностьюЕе увижу хоть сейчас.Да, да, в мое воображениеОна вошла без перемен,Вся в смехе,В счастье,Вся в круженииПо комнатеСредь голых стен.И платьяСкладки беспокойныеКак будто ветерок занес.И замелькали ноги стройныеВесенней белизны берез.А я?Я стал еще несчастнее,Печальней стал.Да что слова!Она кружилась,Но опаснееМоя кружилась голова.Потом —О, бедность быта нашего! —Все трое стали обсуждать,Как будет комната украшена,В каком углуЧему стоять.— Там шифоньер…— А здесь картина…— Сюда, чтоб веселей жилось,Куплю Марьяне пианино…С него-то все и началось.* * *Но — стоп.Затормошу вторженьеЗа преждевременный предел.Для верности изображеньяХочу глядеть, как я глядел.А я глядел на мир влюбленно,К Марьяне чувства укротив,Но и в любви неразделеннойЕсть возвышающий мотив.Недаром в пору отреченьяНашел я в русской старинеСлова двойного назначенья:Судьба — ему,Судьбина — мне.Смирившийся,Полуручной,Я заглянул в глаза Марьяны:В них, как над заводью ночной,Стояли поздние туманы.Так птица, раненная влет,С повадками расставшись дикими,Все помнит прошлое,Все ждет,Что стая снова позоветЕе заоблачными кликами.* * *В простенке,Избранном давно,Рельефилось резьбою фриза,По выражению Бориса,Не пианино — пиано .Торжественно и гордо глядя,Хозяин дома горячоПокупку гладкую погладил,Потом Марьянино плечо.Взлет рук.Разбег.Вот так, пожалуй,Отчаяннее всех подругОна по жизни пробежала,Как пальцы замелькавших рук.Вот такВ порыве неуемномОна скакала налегкеПо медленно плывущим бревнам,Готовым потонуть в реке.Вот такПорой она срываласьС большого скользкого бревна…Под каждым клавишем скрываласьНеведомая глубина.Бетховен,Моцарт вновь сошлись…Нет, не по воле вдохновенья —Они товарищу далисьЦеной его грехопаденья.И знай,Что путь к нему греховен;Пытавший гордостью судьбу,Непримиримый ван БетховенРазбунтовался бы в гробу.И знай,Что путь к нему — паденье,Причина горьких женских слез;Сам Моцарт бы свои твореньяВ могилу скорбную унес.Так думал я…Гляжу в былоеИ подступаю к той черте,Где на дороге к добротеБориса сторожило злое.* * *Студентами,Стремясь к геройскому,Чужую мудрость жадно пьем.По Пушкину,По Маяковскому,По Циолковскому живем.За институтскими дверямиРасстанемся с поводырямиИ, примеряясь ко всему,Живем по сердцу своему.Как у коня скользят копытаНа почве от дождя сырой,Так на коварных хлябях бытаМы спотыкаемся порой.Не по великому примеру,Умноженная на веку,Один ударится в карьеру,Другой начнет копить деньгу.Борис!Из дружеского кругаНе видели одни слепцы,Как зарождались в сердце другаДве эти страсти-близнецы.Побольше чин!Деньга по чину!…На том семейном вечеруОбещанное пианиноСыграло темную игру.С тех порКорыстный сын землиСтал измерять дела людскиеТак, будто прессы заводскиеЧеканили ему рубли.Я говорил:Живи как можется,Но в дельности не погреши.Храни шагреневую кожицуСвоей податливой души.Перед зазнавшимся начальникомВ час спораНе сиди молчальником.Начальники —Отцы для нас,Но тоже с целями земными,А потому-то и за нимиЕще нам нужен глаз да глаз.Упрямый,Не в пример жене,Игравшей с чародейской силой,Он бил лишь по одной струне,По той,Которая басила.Мы виделись издалека.Как пораженные проказой,Отступники во все векаСтыдились дружеского глаза.Лишь служба сталкивала нас,— Как жизнь идет?— Неплохо вроде…— Ну-ну, служи.Тебе как разСлужить на авиазаводе.— А почему? —И, увлекаемыйПрезрением,Горчил я мед:— Как — почему?Ты обтекаемый,Почти как этот самолет. —В нем — сплав…Он, помню, был послушен,Но и в коварстве многолик.Его изменчивую душуЯ прежде собственной постиг.* * *И было горько самому,Что трус,Что поступил я подло.Кому любовь свою я отдал?!Любимую вручил кому?!Все ложно,Благородство ложно,Когда любовь твоя в беде.Земному счастье невозможноС ней,Побывавшей на звезде.Душа томилась,Плоть кричалаВ объятьях стыдного огня.А где-то музыка звучала,Бориса скорбно уличалаИ сетовала на меня.И шел я к ней,С собой не споря,Не осуждая чувств своих.Мой друг,Зачем ты на троихКупил одно большое горе?!Лишь в этом видя зла причины,Ожесточенный от обид,К Марьяне шел я, как луддит,Громивший первые машины.Вошел и сник.Нездешний звук.Истаяв,Приласкался к слуху,Лег на душу…Вот так паукЖивую пеленает муху.Мелодия,До слез знакомая,Вошла в меня, как теплота.Дрожит трава аэродромнаяПод нимбом авиавинта,Бежит земля ручьями пыльными…— Марьяна, стой!— Молчи…— Молчу.Большими награжденный крыльями,Опять взлетел,Опять лечу…Теперь крыло мое откованоВ бессоннице труда,И для любви мной облюбованаПустынная звезда.Ни звезднымВыспренним поклонникам,Быть может, ждущим там,И ни земным мужьям-законникамТебя я не отдам.Пусть обвиняют,Что в угаре я,Пусть бегают в суды.Все ближе, круче полушариеНеведомой звезды.И вот уже мотор затих,Быть может, на века.И вот она в руках моих,По-звездному легка.Она была еще земней,И грудь ее была,Подобно паре голубей,Прохладна и бела.И были помыслы чисты,Светлы глубины глаз.Пойми, история звездыДолжна начаться с нас.Пойми, мы путь совсем инойУкажем для детей,Добрей и чище, чем земной,Не омраченный ни войной,Ни смутою страстей…— Ты любишь ли? —В ответ отчаянье,Что я, любя, ее сгублю.— Ты любишь ли? —Страшно молчание.— Ты любишь ли?—Люблю… Люблю…И вдруг ее,Со мною слитую,Вспугнув, тряхнула, как волна,Во чреве пианино скрытая,Как голос мужа, басовитая,Крутая, грубая струна.А там,За рамами оконными,Во всей суровости земной,Жила земляС ее законами,С веселым смехомИ со стонами.— Бежим!— Куда?— Ко мне!.. Со мной!..Есть миг,Когда вся жизнь осветитсяС желаньем тайным на виду,Когда нельзя уже не встретиться.—Уйдешь?— Уйду.— Придешь?— Приду.* * *В наш садРебята не ходили,Девчата не плели венки.Мы по весне его садилиИ поливали из реки.На лавочке, под жухлой краской,В следах мальчишеской резьбы,Сидел я у волны ангарскойИ ждал решения судьбы.В закатеГолубые брызгиМеняли цвет на золотой.Был берег близкийОчень низкий,А берег дальнийБыл крутой.Я представлял подъемы, склоныТропинок, что ко мне вели,И клял мудреные законыСопротивления земли.И вспоминал я как в бреду!«Уйдешь?»«Уйду».«Придешь?»«Приду».Марьяна!Шла она меж ветками,Пошатываясь на ветру,Как будто с кленами-трехлеткамиВ пути затеяла игру.— Ты насовсем? —В глазах отчаянье,Бессонного раздумья след.— Ты насовсем?В ответ молчание.— Ты насовсем? —И слышу:— Нет.— Как — нет?! —Хлестнуло сожаленье,Рожденное от всех обид,Что я не ранен при паденье,Не искалечен, не убит.— Как — нет?! —Игры не зная правил,Я каждый ход перевирал.Всю жизнь я на любовь поставил —И вот полжизни проиграл.В тоске кричатьЛюбовь мешала.И задушил я крик,ПокаТрепала чуб и утешалаМарьяны легкая рука.— Люблю! — шептала с теплотой.— Нет, нет, иди и пой романсыДуше корыстной и пустой,Душе с хорошим резонансом.— Не так!Страшны не перемены.За Борю чувствую вину:-У жизни он чужой в плену…Кто выведет его из плена?— Не ты!Подумай о себе, —Твердил с решимостью угрюмой,Подумай о своей судьбе,Родная, о моей подумай…— Ты сильный…Тишина.Сниженье.Крушенье.Нет звезды моей.— Ты сильный! —Это утешеньеЯ часто слышал от друзей.Они печали приносилиИ горечь на душевном днеИ апеллировали к силе,Которой не было во мне…Но сила,Как бывает в сказках,Пришла ко мнеОт волн ангарских.И чтоб друзьямНе только мнилось,Пришла от волнИ природнилась.От них и мускулы тугие,От них и добрые слова.Те волны, где вы?Где,КакиеВорочаете жернова?

Перейти на страницу:

Все книги серии В. Фёдоров. Собрание сочинений в 3 томах

Читаем Том 2 полностью

Том 2

Похожие книги

Все жанры