Том 16. Доктор Паскаль

Идеи Паскаля об оздоровлении человечества правильной терапией и трудом являются вполне разумными и оправданными, хотя и не могут служить заменой социальных преобразований. Они направлены, с одной стороны, против физического истощения подавляющей массы человечества в условиях капиталистического угнетения и против праздности собственнических классов — с другой.

Клотильда в споре с Паскалем приписывает ему желание улучшить человеческую породу посредством уничтожения слабых и больных. Это давало основания корить Золя за приверженность к лженауке евгенике, созданной Гальтоном и впоследствии взятой на вооружение фашизмом. Паскаль на самом деле бесконечно далек от этих идей. Он отрицает за природой «справедливость», но сам стремится к излечению и спасению больных и страждущих от недугов. В романе «Доктор Паскаль» Золя предстает истинным гуманистом. В то же время вера в спасительную силу труда говорит о глубоком демократизме писателя.

Прославление жизни как великого начала бытия, которое благотворно само по себе, носит, на первый взгляд, в общественном отношении неопределенный характер и даже имеет отпечаток давно устаревших виталистических концепции (утверждение о «таинственной цели» жизни). Любовь Паскаля и Клотильды, от которой родится дитя, воплощает биологический оптимизм Золя. Она поднята в романе до символа вечного обновления и самовоспроизведения жизни. Биологическая основа этого оптимизма определяет его известную узость. Однако и здесь смысл апологии жизни следует связывать прежде всего с борьбой против распространяемого церковью реакционного учения, внушающего массам презрение к земной жизни. Опровержение его и утверждение жизнелюбия было актуально и прогрессивно в то время, когда создавался роман, и позже, в начале XX века. Той же апологии жизнелюбия посвящены, например, романы «Таис» Анатоля Франса и «Кола Брюньон» Ромена Роллана.

Французская критика встретила роман «Доктор Паскаль» довольно неодобрительно. Андре Терье в «Журналь» («Journal») писал, что в книге содержатся два романа, плохо соединенных друг с другом: роман о науке и роман о любви старика к молоденькой девушке. Внутренней связи двух тем критик не разглядел. Плохо отзывались о романе известные критики, противники Золя, Фаге и Брюнетьер. Эжен Ледрен в «Эклер» («Eclair»), обронив несколько пустых комплиментов изобразительной силе Золя, постарался обесценить роман, заявив, что автор попытался «драматизировать оглавление» своей серии, «вдохнув пламя поэзии в генеалогическое древо», и что у него «мало философии».

Лишь Ад. Баден в «Нувель ревю» («Nouvelle Revue») восхищается романом, но не поднимается в своей критике выше восклицаний по поводу удач Золя в изображении отдельных типов и сцен. От оценки идей Золя автор статьи уклоняется. «С чисто научной точки зрения мы не возьмемся судить о ценности этого произведения», — скромно заявляет критик. Жорж Пелисье в «Ревю энсиклопедик» («Revue Encyclopédique») также толкует о распадении романа на разнородные части. Страницы о наследственности, которой будто бы только и должен был быть посвящен этот роман, кажутся ему несовместимыми с морально-философскими рассуждениями. Пелисье одобряет Золя за то, что он «старается смягчить горечь тоном более примирительным и либеральным». Уровень своего понимания Золя он обнаруживает снисходительной похвалой автору, в чьем новом романе, по мнению критика, не заметно «горького удовольствия, с которым Золя в других книгах старался принизить это же человечество».

В целом французская критика оказалась не на высоте в анализе романа, обошла самое существенное в нем.

В России роман вышел в том же году, что и во Франции, сразу в нескольких переводах, как тогда нередко бывало с произведениями популярных писателей. Одновременно были опубликованы переводы Пеллегрини (приложение к журналу «Свет»), В. Ранцова («Вестник иностранной литературы»), К. Л. (изд. газеты «Новости»), З. Н. Журавской (изд. газеты «Русская жизнь»), анонима (журнал «Северный вестник»), Н. Шульгиной (изд. Карбасникова), Ф. А. Духовского (типография Московского университета), М. Басанина (изд. А. Суворина).