Том 10. Письма

Это стихи, следственно, шутка — не сердитесь и усмехнитесь, любезный Филипп Филиппович, — вы скучаете в вертепе, где скучал я три года. Желаю вас рассеять хоть на минуту — и сообщаю вам сведения, которых вы требовали от меня в письме к Шварцу; из трех знакомцев, думаю, годен на употребление в пользу собственно самый меньшой: NB. он спит в одной комнате с братом Михаилом и трясутся немилосердно — из этого можете вывести важные заключения, предоставляю их вашей опытности и благоразумию — старший брат, как вы уже заметили, глуп, как архиерейский жезл — Ванька - - - - - - — следственно, чёрт с ними — обнимите их от меня дружески — сестру также — и скажите им, что Пушкин целует ручки Майгин и желает ей счастья на земле — умалчивая о небесах — о которых не получил еще достаточных сведений. Пульхерии Варфоломей объявите за тайну, что я влюблен в нее без памяти и буду на днях экзекутор и камер-юнкер в подражание другу Завальевскому; Полторацким поклон и старая дружба! Алексееву то же и еще что-нибудь. Где и что Липранди? Мне брюхом хочется видеть его. У нас холодно, грязно — обедаем славно — я пью, как Лот содомский, и жалею, что не имею с собой ни одной дочки. Недавно выдался нам молодой денек — я был президентом попойки — все перепились и потом поехали по —

56. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

4 ноября 1823 г.

Из Одессы в Москву.

4 ноября. Одесса.

Вот тебе, милый и почтенный Асмодей, последняя моя поэма. Я выбросил то, что цензура выбросила б и без меня, и то, что не хотел выставить перед публикою. Если эти бессвязные отрывки покажутся тебе достойными тиснения, то напечатай, да сделай милость, не уступай этой суке цензуре, отгрызывайся за каждый стих и загрызи ее, если возможно, в мое воспоминание. Кроме тебя у меня там нет покровителей; еще просьба: припиши к «Бахчисараю» предисловие или послесловие, если не ради меня, то ради твоей похотливой Минервы, Софьи Киселевой; прилагаю при сем полицейское послание, яко материал; почерпни из него сведения (разумеется, умолчав об их источнике). Посмотри также в «Путешествии» Апостола-Муравьева статью «Бахчисарай», выпиши из нее что посноснее — да заворожи всё это своею прозою, богатой наследницею твоей прелестной поэзии, по которой ношу траур. Полно, не воскреснет ли она, как тот, который пошутил? Что тебе пришло в голову писать оперу и подчинить поэта музыканту? Чин чина почитай. Я бы и для Россини не пошевелился. Что касается до моих занятий, я теперь пишу не роман, а роман в стихах — дьявольская разница. Вроде «Дон-Жуана» — о печати и думать нечего; пишу спустя рукава. Цензура наша так своенравна, что с нею невозможно и размерить круга своего действия — лучше об ней и не думать — а если брать, так брать, не то, что и когтей марать.

А. П.

Новое издание очень мило — с богом — милый ангел или аггел Асмодей.

Вообрази, что я еще не читал твоей статьи, победившей цензуру! вот каково жить по-азиатски, не читая журналов. Одесса город европейский — вот почему русских книг здесь и но водится.

А. П.

Василию Львовичу дяде кланяюсь и пишу на днях.

57. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

11 ноября 1823 г.

Из Одессы в Москву.

Вот тебе и Разбойники. Истинное происшествие подало мне повод написать этот отрывок. В 1820 году, в бытность мою в Екатеринославле, два разбойника, закованные вместе, переплыли через Днепр и спаслись. Их отдых на островке, потопление одного из стражей мною не выдуманы. Некоторые стихи напоминают перевод Шильонского узника. Это несчастие для меня. Я с Жуковским сошелся нечаянно, отрывок мой написан в конце 1821 года.

11 ноября.

58. А. А. ДЕЛЬВИГУ

16 ноября 1823 г.
Из Одессы в Петербург.