Том 10. Письма

Мой Дельвиг, я получил все твои письма и отвечал почти на все. Вчера повеяло мне жизнию лицейскою, слава и благодарение за то тебе и моему Пущину! Вам скучно, нам скучно: сказать ли вам сказку про белого быка? Душа моя, ты слишком мало пишешь, по крайней мере слишком мало печатаешь. Впрочем, я живу по-азиатски, не читая ваших журналов. На днях попались мне твои прелестные сонеты — прочел их с жадностью, восхищением и благодарностию за вдохновенное воспоминание дружбы нашей. Разделяю твои надежды на Языкова и давнюю любовь к непорочной музе Баратынского. Жду и не дождусь появления в свет ваших стихов; только их получу, заколю агнца, восхвалю господа — и украшу цветами свой шалаш — хоть Бируков находит это слишком сладострастным. Сатира к Гнедичу мне не нравится, даром что стихи прекрасные; в них мало перца; Сомов безмундирный непростительно. Просвещенному ли человеку, русскому ли сатирику пристало смеяться над независимостию писателя? Это шутка, достойная коллежского советника Измайлова. Жду также «Полярной звезды». Жалею, что мои элегии писаны против религии и правительства: я полу-Хвостов: люблю писать стихи (но не переписывать) и не отдавать в печать (а видеть их в печати). Ты просишь «Бахчисарайского фонтана». Он на днях отослан к Вяземскому. Это бессвязные отрывки, за которые ты меня пожуришь и всё-таки похвалишь. Пишу теперь новую поэму, в которой забалтываюсь доне́льзя. Бируков ее не увидит за то, что он фи-дитя, блажной дитя. Бог знает когда и мы прочитаем ее вместе — скучно, моя радость! вот припев моей жизни. Если б хоть брат Лев прискакал ко мне в Одессу! где он, что он? ничего не знаю. Друзья, друзья, пора променять мне почести изгнания на радость свидания. Правда ли, что едет к вам Россини и итальянская опера? — боже мой! это представители рая небесного. Умру с тоски и зависти.

А. П.

16 ноября.

Вели прислать мне немецкого «Пленника».

59. А. А. ШИШКОВУ

Август — ноябрь 1823 г.

Из Одессы в Тульчин.

С ума ты сошел, милый Шишков; ты мне писал несколько месяцев тому назад: Милостивый государь, лестное ваше знакомство, честь имею, покорнейший слуга… так что я не узнал моего царскосельского товарища. Если заблагорассудишь писать ко мне, вперед прошу тебя быть со мною на старой ноге. Не то мне будет грустно. До сих пор жалею, душа моя, что мы не столкнулись с тобою на Кавказе; могли бы мы и стариной тряхнуть, и поповесничать, и в язычки постучать. Впрочем, судьба наша, кажется, одинакова, и родились мы, видно, под единым созвездием. Пишет ли к тебе общий наш приятель Кюхельбекер? Он на меня надулся, бог весть почему. Помири нас. Что стихи? куда зарыл ты свой золотой талант? под снега ли Эльбруса, под тифлисскими ли виноградниками? Если есть у тебя что-нибудь, пришли мне — право, сердцу хочется.

Обнимаю тебя — письмо мое бестолково, да некогда мне быть толковее.

А. П.

Недавно узнал я, что ты знакомец и родственник почтенному нашему Александру Ивановичу. Он доставляет мне случай снестись с тобою, а сам завален бумагами и делами — любить тебя есть ему время, а писать к тебе — навряд.

60. Н. И. КРИВЦОВУ

Октябрь — ноябрь 1823 г (?)

Из Одессы (?) в Тулу.

Милый мой Кривцов,

Помнишь Пушкина? Не думай, что он впервые после разлуки пишет к тебе. Но бог знает почему письма мои к тебе не доходили. О тебе доходят до меня только темные слухи. А ты ни строчкой не порадовал изгнанника. Правда ли, что ты стал аристократом? — Это дело. Но не забывай демократических друзей 1818 года. Все мы разбрелись. Все мы переменились. А дружба, дружба —

61. МАЙГИН N. и НЕИЗВЕСТНОЙ

Ноябрь (после 4) 1823 г.

Из Одессы в Кишинев.

(Черновое)

Oui, sans doute je les ai devinées, les deux femmes charmantes qui ont daigné se ressouvenir de l’hermite d’Odessa, ci-devant hermite de Kichinef. J’ai baisé mille fois ces lignes qui m’ont rappelé tant de folie, de tourment, d’esprit, de grâce, de soirées, mazourka etc. Mon dieu que vous êtes cruelle, Madame, de croire que je puis m’amuser là où je ne puis ni vous rencontrer ni vous oublier. Hélas, aimable Maiguine, loin de vous tout malaise, tout maussade, mes facultés s’anéantissent, j’ai perdu jusqu’au talent des caricatures, quoique la famille du Prince Mourouzi soit si bien digne de m’en inspirer. Je n’ai qu’une idée — celle de revenir encore à vos pieds et de vous consacrer, comme le disait ce bon homme de poète, le petit bout de vie qui me reste… Vous rappelez-vous de la petite correction que vous avez faite dans le temple de l’a… — mon dieu, si vous la répétiez ici! Mais est-il vrai que vous comptez venir à Odessa — venez au nom du ciel, nous aurons pour vous attirer bal, opéra italien, soirées, concerts, sigisbées, soupirants, tout ce qui vous plaira; je contreferai le singe, je médirai et je vous dessinerai M-me de…. dans les 36 postures da l’Arétin.