Том 10. Письма

Вы, коего гений и труды слишком высоки для этой детской публики, что вы делаете, что делает Гомер? Давно не читал я ничего прекрасного. Кюхельбекер пишет мне четырестопными стихами, что он был в Германии, в Париже, на Кавказе и что он падал с лошади. Все это кстати о «Кавказском пленнике». От брата давно не получал известия, о Дельвиге и Баратынском также — но я люблю их и ленивых. Vale, sed delenda est censura [51].

Пушкин.

13 мая. Кишинев.

Своего портрета у меня нет — да и на кой чёрт иметь его.

Знаете ли вы трогательный обычай русского мужика в светлое воскресение выпускать на волю птичку? вот вам стихи на это —

В чужбине свято наблюдаю…^[52]

Напечатают ли без имени в «Сыне отечества»?

48. А. А. БЕСТУЖЕВУ

13 июня 1823 г.

Из Кишинева в Петербург.

Милый Бестужев,

Позволь мне первому перешагнуть через приличия и сердечно поблагодарить тебя за «Полярную звезду», за твои письма, за статью о литературе, за «Ольгу» и особенно за «Вечер на биваке». Всё это ознаменовано твоей печатью, т. е. умом и чудесной живостью. О «Взгляде» можно бы нам поспорить на досуге, признаюсь, что ни с кем мне так не хочется спорить, как с тобою да с Вяземским — вы одни можете разгорячить меня. Покамест жалуюсь тебе об одном: как можно в статье о русской словесности забыть Радищева? кого же мы будем помнить? Это умолчание не простительно ни тебе, ни Гречу — а от тебя его не ожидал. Еще слово: зачем хвалить холодного однообразного Осипова, а обижать Майкова. «Елисей» истинно смешон. Ничего не знаю забавнее обращения поэта к порткам:

Я мню и о тебе, исподняя одежда,
Что и тебе спастись худа была надежда!

А любовница Елисея, которая сожигает его штаны в печи,

Когда для пирогов она у ней топилась:
И тем подобною Дидоне учинилась.

А разговор Зевеса с Меркурием, а герой, который упал в песок.

И весь седалища в нем образ напечатал.
И сказывали те, что ходят в тот кабак,
Что виден и поднесь в песке сей самый знак, —

всё это уморительно. Тебе, кажется, более нравится благовещение, однако ж «Елисей» смешнее, следственно, полезнее для здоровья.

В рассуждении 1824 года, постараюсь прислать тебе свои бессарабские бредни; но нельзя ли вновь осадить цензуру и, со второго приступа, овладеть моей Анфологией? «Разбойников» я сжег — и поделом. Один отрывок уцелел в руках Николая Раевского; если отечественные звуки: харчевня, кнут, острог — не испугают нежных ушей читательниц «Полярной звезды», то напечатай его. Впрочем, чего бояться читательниц? их нет и не будет на русской земле, да и жалеть не о чем.

Я уверен, что те, которые приписывают новую сатиру Аркадию Родзянке, ошибаются. Он человек благородных правил и не станет воскрешать времена слова и дела. Донос на человека сосланного есть последняя степень бешенства и подлости, да и стихи, сами по себе, недостойны певца сократической любви.

Дельвиг мне с год уже ничего не пишет. Попеняйте ему и обнимите его за меня, он вас, т. е. тебя, обнимет за меня — прощай, до свиданья.

А. П.

13 июня.

49. НЕИЗВЕСТНОМУ

Октябрь 1820 г. — июнь 1823 г.

В Кишиневе.

Voilà, mon colonel, une lettre de Kroupensky que je viens de recevoir. Ayez la bonté de m’attendre.

Pouchkine. ^{6}

50. НЕИЗВЕСТНОЙ

Июнь — июль 1823 г.

Кишинев — Одесса.

(Черновое)

Ce n’est pas pour vous braver que je vous écris, mais j’ai eu la faiblesse de vous avouer une passion ridicule et je veux m’en expliquer franchement. Ne feignez rien, ce serait indigne de vous — la coquetterie serait une cruauté frivole et surtout bien inutile — votre colère, je n’y croirai pas plus — en quoi puis-je vous offenser; je vous aime avec tant d’élan de tendresse, si peu de privauté — votre orgueil même ne peut en être blessé.

Si j’avais des espérances, cela ne serait pas la veille de votre départ que j’aurais attendu pour me declarer. N’attribuez mon aveu qu’à une exaltation dont je n’étais plus le maître, qui allait jusqu’à la défaillance. Je ne demande rien, je ne sais moi-même ce que je veux — cependant je vous …. ^{7}

51. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

19 августа 1823 г.

Из Одессы в Москву.