Том 1. Загадки раскрылись

Опять прошло много лет со времени первых знакомств с ночными копрами. В одну из весенних поездок непогода и дожди заставили нас спешно поставить палатки в бугристых песках Женишкекум между хребтами Куланбасы и Малайсары. Я издавна приглядывался к этому небольшому песчаному массиву, поросшему джузгунами да терескеном, но съехать в него с дороги не решался, опасаясь застрять. Но сейчас, ранней весной, почва промокла от дождей, застывшие барханы покрылись зеленым ковром растений, показалось, не предвещали опасности. Машина без особенных трудностей перевалила через несколько барханов, и вот перед нами большая округлая впадина, размером со стадион, зеленая, с желтыми пятнами цветущего гусиного лука, какой-то пастушьей сумки и белыми свечками расцветших тюльпанов.

Из палатки видно с десяток кучек земли. В спешке, подгоняемые дождем, устанавливая биваки, их сразу не заметили. Наверное, здесь трудились мои старые знакомые ночные копры! Приглядевшись, вижу, что сомневаться не приходится, так как кое-где сбоку кучек видны катышки конского навоза.

Радуюсь неожиданной находке и тому, что нашлось дело: пережду остаток дня, ночь и завтра утром, надеясь на хорошую погоду займусь раскопкой. Дождь же не переставал, временами налетали сильные порывы ветра, хлопало полотнище палатки, трепыхался и гремел о машину наброшенный на нее тент.

Все же к утру наступила удивительная тишина, проглянуло солнце, вся зеленая пустыня разукрасилась мириадами росинок и каждая, переливаясь цветами радуги, засверкала драгоценным камешком. Зрелище было необыкновенным. Вблизи от нашего бивака затрепыхал в воздухе удивительный импровизатор пустынь — каменка-плясунья, подражая жаворонку и распевая на разные лады свои и чужие песни.

Здесь оказалось много кучек земли, выброшенных ночным копром, гораздо больше, чем я думал. Все это было очень кстати. Влажная почва мягка, лопата легко входит в землю и вести раскопки одно удовольствие. Под первой же кучкой земли нахожу вход. Он привел, как и там при первой встрече, в пустую и просторную камеру. Из нее ход пошел вглубь и вскоре увидел то, что и много лет назад: в обширной зале, на громадном, весом более килограмма шаре навоза сидел, поблескивая латами, сам жук. Как будто все, как прежде. Но одна маленькая деталь приводит меня в недоумение. Начало хода было на протяжении около двадцати сантиметров плотно забито навозом. Не мог жук закрыть дверь своего жилища снаружи. Может быть, навоз натаскал кто-то сверху другой?

Потом приходят другие загадки. Неужели ради одной детки необходим такой большой навозный шар? Стоило ради этого совершать такую титаническую работу. Ведь на поверхность земли выброшено грунта по весу в несколько сотен раз больше самого жука-труженика. Кроме того стенки сооружения, особенно главной нижней камеры, тщательно утрамбованы, уплотнены, на что, судя по всему, также затрачено немало энергии. Да и сам шар скатать не простое дело. Только он один весит в несколько сот раз больше веса его созидателя.

И еще одна за другой потянулись загадки.

Ну что же! Чем больше непонятного, тем интересней поиски. Прикрыл дерном жилище жука, засыпал яму песком и снова принялся за раскопки.

Вторая нора началась ходом плотно забитым песчаной пробкой. За ней шла пробка из навоза, а дальше все те же две камеры, и в нижней, на шаре, как и полагалось, восседал жук.

Вместе с ним примостился небольшой, размером с ноготь мизинца, черный, с двумя светлыми пятнышками, жучок-навозничек Onthophagus speculifer. Кто он, не воришка ли чужого добра, или приживальщик, издавна приспособившийся к жизни за счет своего великана-покровителя. Еще по сводам камеры бегали шустрые клещики, завсегдатаи жуков-навозников. Обычно они сидят на нижней стороне тела своих хозяев, плотно угнездившись в углублениях между ног. Возможно для них это заточение под землей необходимый этап их жизненного пути. Здесь они отложат в шар тоже свои яички, а их потомство, личинки, а потом и молодые клещики проведут целый год, ожидая, когда появятся из навозного шара молодые жуки. Впрочем, на воле в природе, когда жуки-родители, исполнив заботы, погибнут, как им, малышам, разыскивать новых прокормителей, разве что угнездиться на молодых, вышедших из шара жуков.

Пробка во входе не дает мне покоя. Не может жук позволить себе такую расточительность, он обязан использовать этот остаток навоза. Следующие раскопки приносят огорчения. Я не могу найти хода, ведущего в подземелье. Видимо он так прочно и глубоко забит землей, что неразличим на срезе. К тому же песок влажен от прошедших дождей. Неудача заставляет быть более внимательным.