Том 1. Загадки раскрылись

Кучек песка, свидетельства труда жуков, немало. Хватило бы сил управляться с лопатой. Вскрываю одну за другой норы, и каждая раскопка приносит что-либо новое. Нередко преследует неудача, ход плотно забит песком и легко теряется. Но, несмотря на трудности, расследование жучиной жизни обрастает новыми деталями, загадок же становится не меньше, а больше.

Прежде всего, выясняется главное. Хотя шар из навоза готовится настолько быстро, что к утру уже бывает оформлен, он еще шероховат и не блещет правильной формой. Из него во все стороны торчат крупные растительные волокна, прошедшие без изменений кишечник лошади. Потом шар становится гладким, будто даже слегка отполированным, сильно темнеет. Несколько раз я застал хозяйку дома за весьма неблаговидным занятием. Она, оказывается, находясь в добровольном заточении, не собирается поститься, а, поедая навоз, выпускает из кишечника тонкие шнуры темных испражнений. Ими она обмазывает поверхность своего творения. Для чего — я не знаю.

Вскрываю жилища жуков, замеченные еще с прошлой поездки. Но в них все те же шары и я начинаю сомневаться, будет ли мать делить свое добро для нескольких детей, устраивая каждому отдельный запас еды и самостоятельное для него вместилище. Если да, то шару сейчас полагается созревать, проходить какую-то особенную бактериальную и ферментативную обработку. Для этого, как и в винных погребах, есть все условия: одинаковая и не подвергаемая заметным колебаниям температура, достаточно высокая влажность, заботливый надсмотрщик, переворачивающий свое творение с боку на бок. Видимо, это созревание будет тянуться долго. И еще предположение, никак без них не обойтись: возможно, жук в шар выделил еще свою бактериальную или ферментативную закваску.

Придется еще заниматься раскопками.

На кучах навоза не обходится без конкуренции самцов и самок. Иногда одной из лишних самочек удается остаться незамеченной. Она роет норку, но небольшую, забивает ее навозом и, оставшись наедине, предается блаженному обжорству. Таких соседушек и тихонь немало. Наверное, прежде чем приняться за семейные дела неплохо подкрепиться и набраться сил.

Возле великанов ночных копров околачиваются и их младшие братья двупятенные навознички, избравшие судьбу скрытых захребетников. Один из них ухитрился провести от главной камеры вертикальный ход вниз и забил его наворованным навозом. По шарам еще бродят юркие серые мушки, я их хорошо знаю, встречал на священных скарабеях.

Раскопки даются нелегко. От лопаты ноют руки, ломит поясницу. Сколько надо выбросить наверх земли, прежде чем добраться до главной камеры! До нее около метра с поверхности, а то и более. Потом надо еще лежа на земле и свесив книзу тело осторожно снимать ножом пласты земли.

Уже разрушено с десяток жилищ подземных тружеников, а одна из загадок не разрешена. Судя по всему, навоз в первую камеру все же натаскивает снаружи самец. Если так, то как он, выполнив заготовку провианта, проникает в главную камеру к самке?

Вблизи нашей палатки появился небольшой табун лошадей, и я несказанно рад ему. Наступит ночь, пойду за ними и увижу, что происходит на поверхности земли. Но к вечеру поползли тяжелые тучи, закрыли небо и, вскоре, на всю ночь полил дождь, и ветер затрепетал палаткой. В такую погоду вряд ли полетят жуки. Но утром, там, где паслись лошади, среди зеленой травы уже желтели кучки земли. Ночные копры не испугались плохой погоды. Пора ехать домой. Время, выкроенное для изучения жуков, истекло.

И на этот раз я уезжаю с новыми загадками.

Через месяц после весенних раскопок в разгар лета, когда пустыня уже высохла, пожелтела, и исчезли ночные копры, проезжая мимо песков Женишкекум к Балхашу, поискал норы моих знакомых. Их не так-то легко найти. Холмики земли почти исчезли от ветра, дождей и копыт пасущихся животных. И все же долгие поиски окупили старания. Всюду в норках я застал в больших камерах заботливых матерей. Они разделали свои большие шары на мелкие, каждый размером с яблоко, и теперь сидели в полусне, охраняя потомство.

Итак, самка, судя по всему, за весну готовит только один большой шар и на следующий год, вероятнее всего, выходит наружу вместе со своими детьми и принимается за второй тур материнских забот. Изготовить за весну два раза семейный приют она не в силах. Летом пустыня высыхает, почва каменеет, навоз лошадей становится непригодным для шаров.

Пять крупных норок

Прошел год и по случайному совпадению в то же самое время 19 апреля снова машина мчит нас по пустыне, оставляя далеко позади предгорья Заилийского Алатау. Земля, поросшая нежной ярко-зеленой щетинкой растений, радует глаза. Коротка эта счастливая пора.