Си бысть предътекущия хрестьяньской земли, аки деньница пред солнцем и аки заря предъ светомъ. Си бо сияше аки луна в нощи, тако и си в неверныхъ человецехъ светяшеся аки бисеръ въ кале: калне бо беша грехом, не омовени святымъ кресщением. Си бо омыся святою купелью, съвлечеся греховныя одежда ветхаго человека Адама, и въ новый Адамъ облечеся, еже есть Христосъ. Мы же речемъ къ ней: «Радуйся, руское познание къ Богу, начатокъ примирению быхом». Си первое вниде въ царство небесное от Руси, сию бо хвалять рустии сынове акы началницю, ибо по смерти моляшеся къ Богу за Русь. Праправеднихъ бо душа не умирают, якоже рече Соломонъ: «Похваляему праведному възвеселятся людье»,[369] бесмертье бо есть память его, яко от Бога познавается и от человекъ. Се бо вси человеци прославляют, видяще лежащю в теле за многа лета, рече бо пророкъ: «Прославляюща мя прославлю».[370] О сяковыхъ бо Давидъ глаголаше: «В память вечную будеть праведникъ, от слуха зла не убоится; готово серце его уповати на Господа, утвердися сердце его и не подвижится».[371] Соломонъ бо рече: «Праведници въ векы живуть, и от Господа мьзда имъ есть и строение от Вышняго. Сего ради приимут царствие красоте и венець доброты от рукы Господня, яко десницею защитить я и мышьцею покрыеть я».[372] Защитилъ бо есть силою блаженую Ольгу от противника и супостата дьявола.
В лето 6478. Святославъ посади Ярополка в Кыеве, а Олга в Деревехъ. В се же время придоша людье новъгородьстии, просяще князя себе: «Аще не поидете к нам, то налеземъ князя себе». И рече к нимъ Святославъ: «А бы кто к вам шелъ». И отпреся Ярополкъ и Олгъ. И рече Добрыня: «Просите Володимиря». Володимиръ бо бе от Малуши, милостьнице Ольжины;[373] сестра же бе Добрыня, отець же бе има Малъко Любчанинъ, и бе Добрыня уй Володимеру. И реша новгородци Святославу: «Въдай ны Володимира». И пояша новгородьци Володимира себе, и иде Володимиръ съ Добрынею, уемъ своим, к Новугороду, а Святославъ къ Переяславцю.
В лето 6479. Прииде Святославъ Переяславцю, и затворишася болгаре в городе. И изълезоша болгаре на сечу противу Святославу, и бысть сеча велика, и одолеваху болгаре. И рече Святославъ воем своимъ: «Уже нам зде пасти, потягнемъ мужьскы, братье и дружино!». И к вечеру одоле Святославъ и взя город копьем, рькя: «Се городъ мой!». И посла къ греком, глаголя: «Хощю на вы ити и взяти городъ вашь, яко и сий». И ркоша греци: «Мы недужи противу вамъ стати, но возми на нас дань и на дружину свою, и повежьте ны, колько васъ, да вдамы по числу на головы». Се же ркоша греци, льстячи подъ русью: суть бо греци мудри[374] и до сего дни. И рече имъ Святославъ: «Есть нас 20 тысящь» и прирече 10 тысящь, бе бо руси 10 тысящь толко. И пристроиша греци 100 тысящь на Святослава и не даша дани. И поиде Святославъ на грекы, и изидоша противу руси. Видевъ же русь и убояшася зело множьства вой, и рече Святославъ: «Уже намъ некамо ся дети, и волею и неволею стати противу. Да не посрамим земли Руские, но ляжемы костью ту, и мертьвы бо сорома не имаеть. Аще ли побегнемъ, то срамъ нам. И не имамъ убегнути, но станемъ крепко, азъ же предъ вами поиду: аще моя глава ляжеть, то промыслите о себе». И ркоша вои: «Идеже глава твоя ляжеть, ту и главы наша сложим». И исполчишася русь и греци противу. И сразистася полка, и оступиша греци русь, и бысть сеча велика, и одоле Святославъ, и греци побегоша. И поиде Святославъ, воюя, къ городу[375] и другая городы разбивая, иже стоять пусты и до днешьнего дне.
И съзва цесарь в полату бояры своя и рече имъ: «Что створим? Не можемъ стати противу ему». И ркоша ему бояре: «Посли к нему дары, искусимъ ̀и, любезнивъ ли есть злату, или паволокам?». Послаша к нему злато и паволокы и мужа мудра и рькоша ему: «Глядай взора его и лица его и смысла его». Онъ же, вземъ дары, приде къ Святославу. И яко придоша греци с поклоном, рече: «Въведете я семо». И придоша, и поклонишася ему, и положиша предъ ним злато и паволокы. И рече Святославъ, прочь зря: «Похороните!». Отроци же Святославли, вземше, похорониша. Сли же цесаревы възвратишася къ цесарю и съзва цесарь бояры. И ркоша же послании, яко «Придохомъ к нему и въдахомъ дары, и не позре на ня и повеле схоронити». И рече единъ: «Искуси ̀и единою и еще — посли ему оружье». Они же послушаша его и послаша ему мечь и ино оружье. Онъ же, приимъ, нача любити, и хвалити, и целовати цесаря. И придоша опять къ цесарю и поведаша вся бывшая. И ркоша бояре: «Лють сей мужь хощеть быти, яко имения не брежет, а оружье емлеть. Имися по дань». И посла цесарь, глаголя сице: «Не ходи къ городу, но възми дань и еже хощеши», за маломъ бо бе не дошелъ Цесаря-града. И вдаша ему дань; имашеть же и за убьеныя, глаголя, яко «Родъ его възметь». Възя же и дары многы и възвратися в Переяславець с похвалою великою. Видевъ же мало дружины своея, рече в себе: «Егда како, прелестивше, изъбьють дружину мою и мене», беша бо мьнози погыбли на полку. И рече: «Поиду в Русь и приведу боле дружины».