Том 1. Великий град трепангов

Мистер Тичер был еще молодым человеком. Нередко Егучи, со своими подругами, следила зоркими глазами за его энергичной походкой, стройным, мужественным телом, и ее всегда привлекало несоответствие строгих черт его лица с мягким, ласковым взглядом голубых глаз.

Иногда вечерами, когда она одиноко тосковала, не зная о чем, в своем саду, ей вдруг вспоминались голубые глаза и красивое сильное тело англичанина… Тогда Егучи-сан вздрагивала и быстро уходила к отцу…

* * *

Уходя он оставил ей ноты.

Егучи показалось странным: в ее комнате был чужестранец, и никого не было, кроме его и ее! Никогда девушка не переживала того состояния, которое охватило ее в этот день.

Учитель вовсе не был таким строгим и неприступным, каким всегда казался ей издали. Он даже шутил, называя ее – по выговору – англичанкой, а по носику – гречанкой…

Три раза в неделю приходил к Егучи мистер Тичер.

Иногда он оставался подолгу в комнате девушки и в сумерки играл дивные произведения европейских композиторов…

Странно было слушать музыку в почти игрушечном домике, стены которого не могли удерживать иногда бурные потоки звуков…

Девушка знала, что почти весь окрестный квартал слушает игру ее учителя.

Надоедливые гаммы Егучи разучивала с нетерпением. – Ей хотелось скорей научиться играть так же совершенно и светло, как умел играть ее учитель…

Вместе с радостью, – которую внесли в тихую жизнь расцветающей девушки чарующий рояль и живое общение с интересным чужестранцем, – незаметно прокралась и смутная тревога.

Иногда ей казалось, что она ждет не учителя, а любимого человека. Это пугало и волновало ее.

В беседах с ним она стала осторожнее, редко смеялась и больше не читала ему свои танка и хокку, в которых изливала любовь к красоте, природе и музыке.

В ее новых крошках-стихотворениях появился иной мотив: тоска о ласке и о любви.

Отец Егучи-сан подружился с молодым англичанином, доверял ему дочь, позволял вместе с ней совершать прогулки в окрестностях города.

Девушка иногда вечерами подолгу гуляла с учителем. Он много рассказывал ей о европейской жизни, о великих композиторах и о своей интересной, разнообразной жизни. И всегда, о чем бы ни говорил, неизменно переходил на свою любимую тему: о коллекциях марок. Он мог, не замечая улыбки девушки, возбужденный без конца говорить о какой-нибудь вновь приобретенной аргентинской или старинной финляндской марке. Эта чудная склонность забавляла и смешила девушку…

Однажды, возвращаясь с прогулки, они проходили европейский квартал.

В этот вечер Егучи была особенно грустна и молчалива. Мистер Тичер предложил утомленной девушке зайти к нему.

Они вошли в просторные комнаты европейского деревянного дома. Егучи-сан впервые была у европейца. Ее очень поразила незнакомая ей обстановка. Мистер Тичер предложил девушке кресло и, не замечая ее любопытственное волнение, быстро вышел в соседнюю комнату и тотчас же вернулся с грудой альбомов с марками.

Девушка не ожидала этого. Втайне она мечтала о том часе, когда войдет в дом своего любимого и это будет знаком, поданным ему, и ей казалось – он поймет ее и скажет долгожданное «люблю».

Она с трепетом ожидала каждый момент его «люблю», чтобы смело сказать свое… И вдруг это смешное, нелепое – марки.

Егучи встала и тихо дрожащим голосом сказала:

– «Поздно, мне нужно идти…»

По ее щекам скользились слезинки.

Голубые глаза чужестранца быстро растерянно забегали, – он вдруг все понял, охватил девушку за руку, опустился перед нею на колени, и стал порывисто целовать ее руки.

– «Я знаю теперь, почему вы были так печальны. Я понимаю теперь вашу танку, которую прочел невзначай:

„Если я войду,
К чужестранцу – в его дом
Это будет знак
Пусть он скажет мне „люблю“.
Ах, тогда и я скажу!..“

– Так знайте… всегда, когда я был с вами, я хотел сказать вам это слово…

Вы мое сокровище!.. Солнце мое!.. Все положу к ногам твоим моя маленькая богиня»…

– «Покажите мне ваши марки» – вдруг прервала мистера Тичера девушка и отскочила от него.

– «Все женщины всего мира одинаковы», мелькнуло у Тичера.

Он опустил голову и покорно стал перелистывать альбомы.

– «Дайте мне сюда самую дорогую вашу марку».

Мистер Тичер выбежал в соседнюю комнату и осторожно внес, как хрупкую драгоценность, маленькую изящную шкатулочку, открыл ее и дрожащей рукой вынул почтовую марку и протянул ее девушке.

«Плантация?!» – улыбнулась мысленно девушка.

Егучи-сан неудержимо рассмеялась.

– «Мистер Тичер, дайте мне спички», сказала она.

Когда удивленный англичанин принес ей коробку спичек, она держала на кончиках указательного и большого пальчиков марку и смеялась.

«А теперь подожгите эту марку.»

Мистер Тичер вдруг густо покраснел, у губ его и на лбу запрыгали глубокие морщины. Исподлобья он взглянул на девушку. Егучи-сан по-прежнему заливалась звонким смехом.

– «Не бойтесь, сэр, пальчики вашей богини не сгорят!.. Ах, не хотите, тогда я просто изорву вашу грязную бумажку!..»