Том 1. Стихотворения и поэмы

I

Маленький ленивый городок,
Снежный, синеватый и лукавый,
Под ногой свежо хрустит ледок,
В высоте златятся свечи-главы,
И плывет на волнах красной лавы
Солнышко — корабль усталый в док.
Отзвонили. Женский монастырь
За рекой волнами затихает.
Собрались собаки на пустырь;
Жмутся, вьются, ни одна не лает,
И ползет с Заречья нежилая
Тишина — осенний нетопырь.
Засветились окна. Силуэт
Сдернул занавеску на окошко.
Вздрогнул луч, вонзив в сугроб стилет.
Прошмыгнула зябнущая кошка,
А метель скользит сороконожкой
И порывом звякает в стекле.
Я иду с вокзала. Петроград
Бросил поезд в зимние просторы…
Вон огни вагонные горят
Сквозь стекло, задернутое в шторы,
Но уже иные в сердце шпоры,
А во рту мороз — как виноград.
Скрип полозьев. Обувь просквозив,
Холод жжет неопытные пальцы,
Но — конец, приют уже вблизи:
Скоро в тихом бабушкином зальце,
Где в углу, как призрак, дремлют пяльцы,
Буду пить какао тетки Зи…

II

Утром солнце в замерзших стеклах
Водит танцы игруний-искр.
Печку, гремя, затопила Фекла,
Выбросив вьюшки копченый диск.
Холод рубашки приятно зябок,
Дрожкую бодрость когтит мураш.
Мускул бицeпса, как крепкий яблок, —
Что же под вечер, коль так с утра?
Даже вода, где ланцеты льдинок,
Кажется нежно зовущей в бред.
Отблески солнца и блеск ботинок
Радуют, ровно в осьмнадцать лет.
Булка и масло. Скрипящий творог.
Скромный племянник, крепыш бутуз.
Мир осязаем, он прост и дорог,
Сердце же — дерзкий козырный туз…
Ешь, словно пишешь (уписан коржик),
Губы танцуют, в глазах усмех.
Каждая радость здесь как-то тверже:
Всё для тебя, если сам для всех.

III

В переулке тишина мороза,
Белый, ровный, безмятежный блеск,
А на небе золотая роза
Или Спас на белом корабле.
Скатанный метелью, не раскатан,
Лег пушисто путь к монастырю,
Что, прижавшись к розовому скату,
Смотрит на вечернюю зарю.
Не ему несу свое веселье,
Твердость щек и кровь озябших губ,
Пробираясь межсугробной щелью
К флигелю, зарытому в снегу.

IV

В сенях приятный запах ветчины,
Согретых шуб и пирога с капустой.
В столовой им сейчас увлечены,
И потому пока в гостиной пусто…
Стремительно отброшены драпри.
«Конечно, вы! Я знала, знала очень:
Вчера о вас держала я пари».
Сверкнувший взор на миг сосредоточен
В моих глазах — и быстрый взмах ресниц…
В столовую, уже надев личину,
Вступаешь ты походкой баловниц,
Танцующих старинный танец чинный.
Там папенька, веселый казначей,
Уже пять раз заглядывавший в стопку,
Предложит мне великолепных щей
И вышибет ударом ловким пробку.
Он говорил: «Помещик и гусар,
На этот лад подобен будь индейцам».
(Его сожрал какой-то комиссар,
Назвав тупым и злым белогвардейцем.)