Том 1. Рассказы и повести

Но и это зрелище — немалое развлечение для деревенского жителя. Вот едет барин верхом на лошади. Пожилой, а как прямо держится в седле! А только другой — молодой, белокурый — все же намного красивее первого. У него в имении, говорят, собственный дворец с тремястами окнами — лохинцы летом туда на жатву ходят.

Да, долго будут вспоминать в Лохине об этом событии. Еще бы! Настоящие господа — и где? У подножия Гребенки. Такого здешние зеленые поля вовек не видывали!

Но поглядите-ка, сзади-то кто едет! Не секретарь и не заседатель, а… Аполка Микулик!

Вот уж было веселья! Некоторые пробовали даже шуточки отпускать в ее адрес, в особенности женщины.

— Эй, Аполка, ты, что ж, тоже в комитатской управе должность получила?

— Подумать только, куда угодила девка-то!

— Наверняка, гусей пасет, — острил гораздый на насмешки Грегор Опица, — тех самых, что мы госпоже исправничихе в подарок носим всякий раз, когда нам в суд обращаться приходится.

Господа, наверное, не слыхали этих насмешек, Аполка же сделала вид, что не слышит.

— Я хочу допросить здесь двух девушек, — заявил Терешкеи Бакуле. — Некую Анну Стрельник и Магдалену Кицку. Где они сейчас?

— Обе вызваны, ваше благородие. Только Магда еще с поля не вернулась, травы пошла накосить корове. Я уже послал за ней. А другая — здесь. Анна Стрельник, выходи!

На зов к столу, огороженному столбиками и веревками, чтобы толкающиеся вокруг зеваки не мешали допросу, приблизилась бледная, худенькая девушка. Анна Стрельник не знала ничего, на все вопросы отрицательно качала головой или роняла еле слышно: «Нет, не знаю».

— Ты настоящая «незнайка», милочка, — с сердцем заметил следователь. — А вот ответь-ка мне на такой вопрос: ты не знаешь, были ли у отца благочинного какие-либо связи?

— Не знаю.

— Не заигрывал он иногда с вами, со своими служанками? Не замечала ты, чтобы он ласковее поглядывал на какую-нибудь из женщин?

— Я не могу этого сказать, ваша милость…

— А ты не бойся! Комитатская управа приказывает тебе. Отчего же не сказать, дочка?

— Оттого, — пролепетала Анна Стрельник, — что у него глаза всегда очками прикрыты, где уж тут увидеть, как он на кого смотрит.

— Глупая ты девка! Такие вещи можно и по другим признакам заметить: например, если бы он потрепал одну из вас по щеке, обнял за талию или еще что-нибудь в этом роде.

— Ну, такого я за нашим батюшкой ни разу не замечала. А вот целовать, он целовал — Магдаленку.

— Вот как? Ну и что ж, Магдаленка не была против?

— Она и сама сколько раз целовала батюшку. Терешкеи удовлетворенно потер руки.

— Достаточно, дочка. А теперь давайте мне сюда эту самую Магдаленку!

Гордо взглянув на Шотони, он бросил ему:

— Вот и снова маленькая ниточка в наших руках. Капитан-исправник одобрительно кивнул головой, но взор его по-прежнему был устремлен на Аполку, которая стояла, прислонившись к акации, бледная, дрожащая.

— Что с тобой, Аполка? Плохо чувствуешь себя?

— Нет, ничего. Под сердцем немножко закололо, но теперь уже проходит.

— Ну что, не пришла еще Магдалена Кицка? — нетерпеливо крикнул Терешкеи десятскому.

— Здесь я! — послышался издали смелый голос.

Через толпу пробиралась мускулистая, могучего телосложения девица. Зрители расступились, и девица подошла к самому следовательскому столу. В руке у нее был серп и за спиной корзина, прикрепленная четырьмя веревочками, завязанными на груди. Корзина была полна травы. Широкое, краснощекое свежее лицо Магдаленки, словно роза, алело на фоне зеленых трав: шалфея, щетинника, молочая и тысячи других выглядывавших из корзины и пышно обрамлявших голову девушки.

— Я здесь повторила Магдаленка и быстро обвела Толпу своими синими, ясными, как небо, глазами. Увидав неподалеку от себя Аполку, девушка с ненавистью отвернулась.

— Я здесь еще раз повторила она. — Уж не повесить ли вы меня собираетесь?

— Не болтай чепухи, милая! А отвечай-ка на мои вопросы.

— Вот оно что! — вскричала девица, по-военному опуская руки по швам. — На позор меня выставить задумали? Допрашивать на глазах у всей деревни! Ну нет, на мне не ищите полосатых чулок. Не я поджигательница! У меня и отец честным человеком был. Не боюсь я перед законом ответить. Ну и что из того, что была я священникова возлюбленная? Все равно я — девушка честная… — Голос ее с каждым словом становился все более резким и страстным. — Но если вы уж очень хотите, я могу подсказать вам, где пестрый чулок искать! — крикнула Магдаленка в неудержимом порыве. — Вон туда смотрите, на ноги Аполки Микулик! Шотони нервно вскочил.

— Как ты смеешь бросать такое обвинение?

— Потому что на ней они! Я-то вижу, — повторила девушка, устремив пронизывающий безумный взгляд на Аполку.

Словно окаменев, неподвижно стояла та у акации — губы плотно сжаты, глаза горят, будто у разъяренной орлицы.

— Через одежду видишь? — прикрикнул на Магдалену капитан-исправник.

— Да, вижу и через одежду!

Народ, крича и ругаясь, стал напирать на веревочную загородку.

— От травы у нее дар такой! — раздавались возгласы.

— Правосудия требуем! — вторили с другой стороны.