Том 1. Рассказы и повести

Он поднял с земли прекрасный экземпляр, полюбовался им, затем бережно положил на телегу рядом с тетеревом и убитой косулей.

— Езжай, Баптиста, вперед, показывай нам дорогу. Штириверский ехал шагом на своем гнедом, сгибаясь, где этого требовали капризно сплетенные ветви. Хозяин и гости не торопясь шли живописной тропкой под сенью громадных деревьев.

То один из компании наклонялся, то другой: лес, как добрым дедушка, раздавал свои сокровища, уготовав что-нибудь для каждого. Гайдук, что вез тележку, собирал по дороге грибы (их он отнесет домой жене). Кнопп нашел штук шесть рогов. Фрау Врадитц порхала, срывая мелькавшие повсюду рубиновые ягоды земляники, даже зацепила шов на юбке, там, где она была сосборена — долго ли порвать такую нежную, как лепестки мака, ткань! Что до Ханка, то он нашел трут и нес его перед собой, как драгоценность.

Следуя за Штириверским, они вскоре добрались до экипажей, в каждый из которых была впряжена четверка лошадей. Кожибровский посадил фрау Врадитц и ее дядюшку в первую коляску, туда же уселся сам, только напротив их, так что его колени на каждой кочке задевали ноги красавицы, а кочек на этой злосчастной пашне было вдоволь. Что ж, подобные столкновения весьма приятны, уж хотя бы по одному тому, что помогают коротать время в пути, да и колени при этом нисколько не страдают. Ханк попал в другой экипаж, где и собрал все трофеи, в том числе косулю и найденные по дороге ветвистые рога.

У поворота их взорам открылась очаровательная долина ровные поля. Здесь Кожибровский не преминул заметить:

— Вот мои пашни.

Кучер, однако, гнал лошадей как ошалелый.

На полях сновали, суетились работники, но на скаку не очень-то можно было разобрать, что они, собственно, делают; у ручья стирали девушки, напевая заунывную словацкую песню. Песня была очень хороша, и фрау Врадитц захлопала в ладоши, не заметив даже, как нога Кожибровского коснулась ее крошечной ножки и чуточку придавила ее. Что поделаешь коль так хороша была песня! А на поле по-прежнему царило великое оживление: там рыли канавы, таскали навоз, косили люцерну; в одном месте паслись лошади, выпряженные из взятых напрокат экипажей, — вкупе лошади эти казались целым табуном.

— Все эти лошади ваши?

— Конечно!

— А для чего вам столько?

— Просто так. Не люблю ходить пешком.

— А что делают там все эти работники в такую пору? — полюбопытствовал барон.

— Ну, мало ли что. Земля, знаете ли, как хорошая жена, — пояснил Кожибровский, — требует к себе постоянного внимания.

— А я слышал, — заметил барон, — что земле необходимо давать отдых.

— Вот тебе раз! — засмеялся Кожибровский. — Разве жена не отдыхает оттого, что от нее, скажем, мух отгоняют, или поправляют перину, или укрывают получше?

— Гм. Видно, милый граф, вы — влюбленный в свое дело хозяин. Весьма похвально!

Тут из-за деревьев показался вдруг замок с двумя древними башнями, оригинальными выступами и окнами с зелеными жалюзи.

— О, что за прелесть, что за красота!

Барон Кнопп был восхищен, фрау Врадитц, разумеется, тоже, тем более что теперь уже она своей крошечной ножкой нажимала под пледом на огромный сапог Кожибровского.

— Да ты только погляди, Нинетт! Нинетт, ты видишь! О, да ты раскраснелась, как мак! Уж нет ли у тебя, голубушка, лихорадки?

— Ах, нет, ничего, дядюшка, это ветром надуло мне щеки. И еще крепче нажала на ногу Кожибровского.

В этот момент на одной из башен торжественным средневековым звоном заговорил колокол: динь-бом, динь-бом.

— Так, так! Это означает, господа, что повариха сейчас лапшу в бульон бросает, — сообщил Кожибровский.

— О господи, мне еще надо привести себя в порядок!

— Право же, это совсем лишнее.

— Но ведь у меня оборвана верхняя юбка. Или вы не знаете? Сами, верно, и наступили мне на подол!

— Полно, неужто роза менее прекрасна оттого, что один из ее лепестков чуть порван?

Тем временем они уже подкатили к хозяйственному двору, где повсюду стояли различные машины. Кожибровский со свойственной ему непринужденностью сумел обратить и на них внимание гостей.

— Машинами, согласно современным требованиям, я обеспечил себя добросовестно, uti figura decet[29], но при этом не забыл отдать дань прошлому. Вот, например, два моих пса, которые умеют неплохо лаять!

И он указал на мушкетные пушки, служившие украшением внутреннего входа. Вместо привычных кустов алоэ, встречавших гостей в иных замках, здесь грозно разевали пасть пушки.

— Вы случайно не рыцарь-разбойник? — пискнула с деланным испугом фрау Врадитц.

— Будь я таков, вам бы несдобровать.

— Ну и что бы вы со мною сделали, скажите на милость?

— Оставил бы у себя навеки, — произнес с пафосом Кожибровский.

— Но вы же продадите замок дяде, таким образом, я снова перехожу к нему.

— Да, вам просто повезло.