Том 1

Довольно, черт дери, так утешать его!

Лафемас

(к Бришанто)

Стыдитесь мертвого товарища бесславить.

Бришанто

(показывая на Саверни)

Спросите у него.

Саверни

Прошу меня избавить.

Лафемас

(старому маркизу, ласково)

Поверьте, монсеньер, что мы утешим вас.

Убийца под замком, и близок казни час!

Ему спасенья нет — все ясно в этом деле.

(К Бришанто и Саверни.)

Но отчего маркиз подрался на дуэли

С каким-то там Дидье, не очень ясно мне.

Дуэль же вообще я признаю вполне.

Саверни

(в сторону)

Дидье!

Старый маркиз, который все время оставался безмолвным и неподвижным, встает и медленно уходит в сторону, противоположную той, откуда пришел. Стража сопровождает его.

Лафемас

(вытирая слезу)

О, я сражен подобною тоскою.

Слуга

(вбегая)

Ах, господин маркиз!

Бришанто

Оставь его в покое.

Слуга

Но мы должны уже теперь узнать о том,

Как с погребеньем быть.

Бришанто

Узнаете потом.

Слуга

А тут еще пришли актеры из селенья

И ночевать у нас просили позволенья.

Бришанто

Хоть для актеров день неважно выбран был,

Но долг радушия никто здесь не забыл.

(Показывая на овин налево.)

Пустите их в овин.

Слуга

(держа в руках письмо)

Пакет получен. Срочно.

(Читает.)

«Мосье де Лафемас…»

Лафемас

Да, это мне. Так точно.

Бришанто

(тихо, к Саверни, который пребывает в задумчивости)

Идем готовить все для этих похорон.

(Дергает его за рукав.)

Ты что задумался?

Саверни

(в сторону)

Дидье! Ужели он?

Бришанто и Саверни уходят.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Лафемас

(один)

За государственной печатью — и большою,

Для очень важных дел. Что это значит? Вскрою.

(Читает.)

«Верховного судью в известность ставим мы:

Недавно убежал убийца из тюрьмы

По имени Дидье». Вот это неудача!

«С ним женщина, Делорм». С досады чуть не плачу!

«Извольте быть сюда как можно поскорей…»

О, я в отчаянье! Подать мне лошадей!

Так! Вот еще одно проигранное дело.

Ни одного в руках. Тот — умер, этот смело

Бежал. Но не уйдешь!

(Уходит.)

Появляется труппа бродячих комедиантов — мужчины, женщины, дети в характерных костюмах. Среди них Дидье и Марьон Делорм в испанских костюмах; на Дидье широкополая фетровая шляпа и плащ.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Комедианты, Марьон, Дидье.

Слуга

(подводит комедиантов к овину)

Жилище ваше вот.

Но знайте, что маркиз поблизости живет,

И молчаливою да будет ваша свора.

Покойник в замке есть — его хоронят скоро,

И особливо я прошу вас не кричать,

Когда покойника здесь будут отпевать.

Грасье

(маленький и горбатый)

Спокойней будем мы, чем ваших гончих стая,

Что с лаем мечется, всех за ноги хватая.

Слуга

Но пес ведь не фигляр как будто, мой дружок!

Тайбра

(к Грасье)

Молчи! Не то нас спать отправят на лужок.

Слуга уходит.

Скарамуш

(к Марьон и Дидье, которые до тех пор неподвижно стояли в стороне)

Ну, побеседуем. Теперь от вас не скрою,

Что убегал ли ты с красоткой за спиною,

Супруг ли ты ее иль раб плотских оков,

Боитесь ли властей иль злобных колдунов,

Державших женщину, как зверя, в клетке тесной, -

Мне это узнавать совсем не интересно.

Что будете играть? Ролей мне подавай!

Ты, черноглазая, Химен изображай.

Марьон приседает.

Дидье

(возмущен; в сторону)

Как этот скоморох с ней вольно рассуждает!

Скарамуш

(к Дидье)

Лжеца и хвастуна нам в труппе не хватает,

Тебе как раз к лицу. Напыжься и рычи,

Шагай уверенно и в миг один умчи

Жену Оргонову или его невесту

И Мавра пригвозди своим кинжалом к месту.

Трагическая роль! Высокой красоты!

Дидье

Как вам желательно.

Скарамуш

Брось, говори мне: ты!

(С глубоким поклоном.)

Привет тебе, хвастун!

Дидье

(в сторону)

Что делать с негодяем?

Скарамуш

(другим комедиантам)

Идемте, сварим суп и пьесу проиграем.

Все, исключая Марьон и Дидье, входят в овин.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Марьон, Дидье, потом Грасье, Саверни, потом Лафемас.

Дидье.

(после долгого молчанья, с горьким смехом)

Мари! Достаточно ли бездна глубока?

Довольно ль вас вела во мрак моя рука?

Хотели вы за мной идти. Моя судьбина

Ломает вашу жизнь, как горная лавина.

Где очутились мы? Я вас предупреждал…

Марьон

(дрожа и ломая руки)

Вы упрекаете?

Дидье

Нет, лучше б я пропал,

И изгнан был навек, и проклят небесами,

Как никогда никто и хуже, чем мы с вами,

Когда бы сердце то, что верит лишь в тебя,

Послало бы упрек тебе, любовь моя!

Здесь, где мне мерзко все и все во мне убито,

Не ты ль хранитель мой, надежда и защита?

Кто стражу обманул, оковы распилил,

Кто низошел с небес и в ад со мной вступил?

Кто с бедным узником был узницей влюбленной,

С отважным беглецом — беглянкой окрыленной,

Чье сердце, полное уловок и любви,

Спасало, берегло, хранило дни мои?

Я обречен, я зол, — ты, слабая, святая,

От самого себя спасла меня, родная.

Был ненавистен я на этом свете всем, -