Том 1

Так вот, говорил я с Пашей. «Как наладишь, говорит, мотор, да плуг настроишь хорошо, да погода хорошая и месяц светит — ездишь по степи, и не дремлется тебе, и чего-чего только не передумаешь за ночь. Вспомнишь, как мы жили до войны и где те наши люди теперь. Помечтаешь, какой станет жизнь опять лет через десять. О своих думаешь, не перестаешь. Должно быть, жив наш отец — сердцу весть подает, или это Наташка так тоскует о нас в Германии — все стоят перед глазами…»

По девять гектаров пашет в день. А трактор у нее как повозка у деда Фомки, что утильсырье у нас по селу заготовлял: передок с линейки, задок с брички. Сама рубила зубилом старые задние колеса с «ХТЗ», распускала их вдоль: делала из них уширители к своим ободьям, чтоб добавить силы трактору. Представляешь — разрубить такое железо по всей окружности обода! Сколько раз она себя молотком по пальцам стукнула! О ее выработке писала областная газета, и попал, вероятно, тот номер на фронт, — один гвардеец незнакомый прислал ей письмо, сам я читал его. Пишет: «Когда буду возвращаться домой, заеду к вам, Прасковья Федоровна, и отдам вам свой гвардейский значок — вы его заслужили вашей работой». Было это раньше?.. Это не повторение, нет. И горе, и кровь, и разруха, и — новые силы в народе поднимаются. Дураки фашисты! На что рассчитывали? Десять гитлеров не свернут народ с той дороги, на которую вывели его коммунисты. Бойцу ты правильно ответил, Микола. Эти новые силы нас далеко поведут вперед. И за границей больше друзей у нас стало, и дома теперь меньше будет таких, которые считали — «моя хата с краю». Всех взяло за живое. Один был в роду стахановец, а теперь и тетки, и дядьки, и племянники поднимутся за него…

…Петренко был агрономом. Может быть, поэтому, зная, сколько неиспользованных сил таится еще в земле и сколько «лишних» миллиардов людей способна она прокормить, он особенно остро чувствовал лживость фашистских воплей о тесноте мира… Гитлеровцам понадобилось «жизненное пространство»! Земля колхоза «Большевик», его колхоза, в котором он работал — три тысячи гектаров, — принадлежала когда-то помещику, одной семье. Этой землей завладели колхозники — триста семей. Ее хватило на всех, и хватит ее и через сто лет, и через двести, когда людей станет, может быть, вдвое, втрое больше. Земля способна давать тысячепудовые урожаи. Хлеборобы смогут сами создавать новые растения и управлять их ростом, не боясь стихий, как рабочий на заводе управляет ходом станка. Петренко знал, что так будет.

Если бы Петренко работал на опытной станции, он, может быть, всю свою жизнь посвятил бы выведению какого-нибудь небывалого, многолетнего, отрастающего от корня подсолнуха или гибрида картофеля с помидором, дающего плоды на корнях и на ботве.

Но он был агрономом-практиком. В его обязанности входило наведение порядка на всей колхозной площади посевов в три тысячи гектаров. Он контролировал глубину вспашки, чистил и проверял на всхожесть семена, разрабатывал посевные и уборочные планы бригад, уничтожал вредителей. И были у него выделенные из общих массивов небольшие участки, которыми он показывал колхозникам будущее изобилие. Ему не терпелось заглянуть вперед.

Вокруг Петренко объединялись все беспокойные, ищущие, смелые, не вполне удовлетворенные сегодняшним днем колхозники. Он продвигал на поля новые высокодоходные культуры, восставал против традиционного крестьянского зимнего ничегонеделания, придумывал, в каких подсобных отраслях можно использовать свободные рабочие руки.

Земли в колхозе было много, но даже гектар незасеянной площади выводил его из себя. Петренко разбивал с девчатами цветники на полевых бригадных таборах, сеял в междурядьях колхозного сада фацелию для пчел, заставлял колхозников брать из питомников молодые плодовые деревья и сажать их во дворах и на улицах перед хатами.

Он был агрономом до мозга костей, горячо любил колхозное дело и свою профессию и никогда не думал менять ее ни на что другое.

Петренко был лет на семь моложе Спивака по возрасту и по партийному стажу. В 1930 году он был еще комсомольцем и первые годы работал в колхозе рядовым ездовым. Колхоз и послал его на учебу в институт, с условием возвращения на работу домой. Из колхоза он ушел перед самой войной, в начале сорок первого года, с большой неохотой.

Выдвинул его на должность старшего агронома райземотдела тот же Сердюк, секретарь райкома, который незадолго перед тем взял к себе на работу в райком и бывшего парторга колхоза «Большевик» Спивака.

Здесь Петренко не много успел сделать: познакомился лишь с колхозами района, в которых ему не приходилось бывать раньше, провел одну посевную кампанию в новой должности и добился решения о строительстве большого межколхозного оросительного канала.

В июне началась война. Пришлось переменить профессию…