Толпа

Но Элизабет уже не слушает — она несется вверх по лестнице в ванную, распахивает окно и высовывается наружу, чтобы лучше видеть сад Розалин. Вот и она, стоит спиной к Элизабет — в синем комбинезоне, половина лица закрыта защитными очками, которые придерживают собранные в пучок волосы. Обе руки она выставила вперед, как боец кунг-фу, и держит в них тяжелое вращающееся лезвие, а перед ней стоит огромный прямоугольный кусок камня. Элизабет втягивает голову обратно и захлопывает окно.

— Она там, блин, видите ли, скульптурой занимается, — сообщает Элизабет в телефон.

— О-о, круто, — отвечает Брай.

— Нет, не круто, Брай, а ужасно шумно, и она даже не предупредила нас… И вообще-то это опасно.

Брай хохочет.

— Элизабет, ну она же там не мет варит.

Элизабет не слушает Брай, она снова смотрит сквозь стекло. Она видит половину Розалин, лезвие блестит на солнце. Металл визжит, вгрызаясь в камень. Вокруг Розалин вздымается облако пыли, которое украдкой легкий ветерок переносит через стену и оставляет в мире Элизабет. Это гораздо хуже, чем божьи коровки.

— Она вообще о других думает?

— Да ладно тебе, Элизабет, мне кажется, она удивительная! Уверенная, спокойная, и у нее была такая интересная жизнь…

— Ха! Ты так думаешь только потому, что она не хочет детей.

— Элизабет, послушай меня… — голос Брай звучит предостерегающе, но Элизабет уже бежит вниз, перепрыгивая через ступени.

— Я с ней поговорю насчет всего этого, Брай, перезвоню тебе позже.

— Элизабет, прошу, не надо…

Но Элизабет уже отключилась и, еще не зная, что именно она скажет, барабанит в дверь дома номер восемь.

Отсюда шум доносится приглушенно, но Элизабет все равно сомневается, что кто-то внутри может ее услышать. Дверь открывается в тот самый момент, когда она заносит руку, чтобы постучать еще раз. Она непроизвольно делает шаг назад по плиткам викторианского крыльца, когда дверь открывает тот потрясающий мужчина, который приехал с Розалин. Он молодой, ноги босые, белая футболка оттеняет глубокий загар. В руках он держит кружку, словно вышел из рекламы кофе.

— Привет, — говорит он, доброжелательно улыбаясь, точно никуда не спешит и уже привык, что людям нужно время, чтобы прийти в себя.

Ей стоило принять душ и немного накраситься.

— Чем я могу вам помочь? — спрашивает он с сильным итальянским акцентом, но голос у него напевный и нежный, как густые сливки.

Элизабет протягивает руку, выпрямив пальцы; теперь ей есть на чем сфокусировать взгляд.

— Я Элизабет, Элизабет Чемберлен из десятого дома.

— Я Рафаэль, Рэйф, из восьмого дома.

Он держит ее руку так, словно хочет поцеловать, а не пожать. Когда его теплая кожа касается ее руки, это воспринимается как шок, как крошечная супружеская неверность.

— Рад познакомиться, Элизабет, — говорит он, отпуская ее руку и делая глоток кофе. — Хотите зайти?

Он приоткрывает дверь пошире, и Элизабет мельком видит заставленную коробками прихожую и кухонный стол с горой грязных тарелок и стаканов.

— Нет-нет, спасибо.

— Рэйф? — голос Розалин откуда-то из глубины дома звучит как песня.

Рэйф поворачивает свою красивую голову с черными волосами в ту сторону и что-то быстро говорит по-итальянски.

Из прихожей раздаются шаги, и внезапно позади Рэйфа возникает Розалин. Она подняла защитные очки на лоб, и вокруг глаз от них остались круглые следы. Кожа припудрена белой пылью, словно Розалин сама только что вышла из камня.

— О, Элизабет, добрый день! Как ваши дела?

Она улыбается, и, хотя они не касаются друг друга, Элизабет замечает, как Рэйф поворачивается к Розалин, как он стремится быть ближе к ней.

— Хотите зайти? Рэйф только что сварил потрясающий крепкий кофе…

— О, нет-нет-нет, спасибо. Я сегодня уже выпила одну чашку.

Они оба улыбаются, словно не вполне понимают — всего одну чашку за целый день?

Элизабет пытается вспомнить, зачем она здесь? Пожаловаться Розалин на шум и пыль; и на то, что это не по-соседски, а это даже хуже пыли.

Но из-за Рэйфа, и его карих глаз и бронзовой кожи она смущается и чувствует себя занудой.

— Господи, да что с ними такое? — Розалин смахивает с руки Рэйфа божью коровку. — Они повсюду. По-моему, божьи коровки просто прелесть!

— Это не прелесть, а какое-то нашествие, — недовольно замечает Элизабет, когда божья коровка, которую смахнула Розалин, проносится по воздуху, как маленькая заводная игрушка, и садится Элизабет на волосы.

Она пытается вытащить ее, но чересчур старается, и волосы запутываются. Розалин и Рэйф смотрят на нее с терпеливым удивлением. Когда божья коровка падает на плитку, Элизабет хочет растоптать ее, но вместо этого вспоминает, зачем она здесь.

— Я хотела попросить вас… — она видит, что они ждут продолжения. — Я хотела, чтобы вы знали…

Розалин мягко кивает, всем видом показывая, что она слушает. Она что, положила руку Рэйфу на задницу? Очень похоже, но из-за двери Элизабет не может разглядеть.

— Что у Клемми — это наша дочь — день рождения в следующий четверг, поэтому прошу прощения, если у нас будет слишком шумно.

— О, никаких проблем, — улыбается Розалин. — Сколько ей исполняется?