Только в смерти

Далин расстегнул чехол своей лазерной винтовки. Он делал это тысячу раз, раз за разом, и он не сделал это медленнее, чем люди по обе стороны от него.

Вокруг него был гул: офицеры выкрикивали приказы, а шумящие солдаты готовились выдвигаться. Две с половиной тысячи Имперских Гвардейцев составляли значительную вереницу на марше.

— Без лишнего шума! — крикнул Мерин.

Гул прокатился по ущелью. Командный отряд, с поддержкой рот А, В и D, уже начал пробираться к сторожке.

— Рота, приготовиться! — прокричал Мерин.

— Мы ожидаем проблемы? — прошептал Каллво. Он был следующим в шеренге, справа от Далина.

Далин посмотрел в направлении, в котором кивал Каллво. Расчеты тяжелых орудий и орудий поддержки полка начали располагаться вдоль ущелья, прикрывая сторожку. Лафеты и скобы стучали, когда орудийные расчеты устанавливали и подгоняли оружие.

— Полагаю, что так, — ответил Далин.

— Я все еще слышу тявканье, — крикнул Мерин, идя вдоль шеренги. Он приблизился.

— Это был ты, Крийд?

Далин не видел смысла лгать. — Да, сэр. Простите, сэр.

Мерин уставился на него, на мгновение, а затем…

ох, пожалуйста, нет, не надо

... кивнул. Далин ненавидел это. Он ненавидел тот факт, что Мерин обращался с ним нестрого из-за того, кем и чем он был.

— Просто потише, Далин, хорошо? — сказал Мерин, в болезненно добродушном тоне.

— Да, сэр.

Ублюдок, ублюдок, ублюдок, относись ко мне, как с остальными, относись ко мне, как к кому-нибудь еще, а не как к какому-то… не как к фесовому призраку Каффрана…

— Это должно быть королевская боль в жопе, мистер, — прошептал Каллво. — Он делает это, я имею в виду.

Далин ухмыльнулся. Это была шутка между ними. Хет Каллво был его приятелем.

Они сразу сошлись, с того самого момента, когда Далин попал в Е. Каллво был Белладонцем, костлявым, веснушчатым, рыжим парнем, всего лишь на четыре года старше Далина. У него была ухмылка, от которой ты мог только смеяться. Каллво был здравым рассудком Далина. Хет Каллво был единственным, который, казалось, влился, влился в очень дерьмовое место, в котором обнаружил себя Далин. — Королевская боль, — во всех своих бесконечных вариациях, была их личной, постоянной шуткой. Ключом было то, чтобы убедиться, что предложение включает слова «королевский», «боль» и «мистер».

Слева от Далина в шеренге был Нескон, огнеметчик. Он достаточно слышал от взаимодействия Каллво/Далина за последние несколько недель, чтобы посчитать это забавным. Нескон вонял прометием, запах доносился от его кожи, как химический пот.

— Готов, парень? — спросил он.

Далин кивнул.

Седеющий огнеметчик, его лицо и шея преждевременно состарились от жара, который он предоставлял, потряс булькающими емкостями, а затем поджег горелку. Она закашляла, и занялась пламенем.

— Прекрасные звуки, — пробормотал Нескон, настраивая подачу топлива. — Будь рядом со мной, парень. Я пригляжу за тобой.

Далин снова кивнул. Он чувствовал себя по-странному в безопасности и задумался: молодой приятель с одной стороны, дружелюбный огне-огр с другой, оба присматривают за ним из-за того, кем он был: сыном Каффрана. Сыном Крийд и Каффрана, спасенным из пожарищ Улья Вервун, чтобы быть Призраком на месте его приемного отца.

Огнемет Нескона отрыгнул пламя. Огнеметчик мастерски подстроил, и вернул конус пламени назад в жидкую каплю.

— Рота Е! Приготовиться к продвижению!

Далин напрягся, ожидая приказа, приказа, чувствовал он, которого ждал всю свою жизнь.

— Серебряный клинок! — прокричал Мерин.

Давай, сейчас. Левую руку вниз к ножнам, вынуть его, повернуть, прикрепить его к винтовке, щелк-щелк. Десять сантиметров боевого ножа, прикрепленного на место. Отличительное оружие Танитских Призраков.

Далин Крийд чувствовал кипящий прилив гордости. Его винтовка была в его руках. Он был Призраком, и он только что примкнул серебро, серебряный клинок, впервые в ярости.

— Вперед! — крикнул Мерин.

— Идем, если идешь, — сказал Нескон.

II

Серебряный клинок относился не ко всем. Снайперам не нужно было прикреплять. Когда приказ пробежал по ротным шеренгам, Ларкин не шевельнулся. Его драгоценный лонг-лаз, чудесным образом возвращенный из болот Гереона, был уже у его подбородка и нацелен.

Ларкин был старым. За исключением Цвейла и Дордена, он, возможно, был самым старым человеком в полку, и самым лучшим стрелком. Фесова ему слава, что он был лучшим стрелком.

Ларкин был тощим, его лицо было похоже на дубленую кожу. Он побывал в каждой битве, в которых сражались Призраки, и он пережил многих очень хороших друзей.

Ларкин ждал, втягивая воздух. На этот раз его голова была чиста, что внесло изменения. Он был рабом мигреней. Он с трудом переместился. Он до сих пор не привык к ноге. Он предпочел протез, а не аугметику, но это заставляло его хромать.