Только так. И никак иначе

- Может быть, ты вылезешь оттуда, и мы поговорим в более комфортных условиях? Я тебя и так слышу, конечно. Но мне ужасно жаль твой лоб, которым ты на каждой кочке долбишься в пластик. А вдруг на нём образуется синяк? Что все подумают после сегодняшнего моего появления? Ты видела, ведь все твои дети глазели, как я тебя увозил. А завтра ты явишься с огромным синяком. Что решат? Что я тебе дал в лоб? – Павел наклонился вбок и потянул Злату на себя. Она медленно, очень медленно села, повернулась к нему всем корпусом и слабо улыбнулась:

- Вот. Я вылезла.

Павел ласково глянул на неё:

- Ну что? Полегчало?

- Да. Спасибо тебе. Как-то опять жить захотелось.

- Ну, вот и хорошо. Давай теперь думать, что делать дальше. Вещи надо забирать, конечно. Когда ты можешь?

- У меня в четверг методический день, я вполне могу. Или в выходные.

- В четверг, значит, в четверг.

- А как же твоя работа?

- Ну, моя работа и без меня обходится иногда. У меня друг есть и компаньон, который вполне справляется и со своими и с моими обязанностями. Так что давай договоримся на четверг. У тебя свои ключи? Или Гарри, - он поморщился, - дома будет?

- И ключи есть, и дома, скорее всего, он будет... Он не работает. Если не устроился, конечно, но это вряд ли.

- Понятно. А что он делает? Как живёт?

- Спит. Ест. Пьёт. Не воду и не чай. Дышит. Поёт. И строит наполеоновские планы. А ещё ненавидит меня.

- Так, с первыми тремя пунктами всё понятно. А вот со следующими тремя не очень. Как, впрочем, и с последним.

- Ну, поёт в буквальном смысле. Он считает, что очень талантлив и грезит о славе Юрия Шевчука и «ДДТ». С этим, кстати, связаны частично и его наполеоновские планы. Потому что кроме сцены он ещё мечтает и о Нобелевской премии по химии. Иногда он проводит какие-то опыты. Я всегда боялась, что он квартиру спалит, или взорвёт. Или отравит соседей результатами своих опытов.

- Ага. И с этим разобрались. А что такое «дышит»? В смысле, живёт, дышит, небо коптит?

Злата горько усмехнулась:

- Нет. В смысле – токсикоманит.

- Что-о?! – Павел отвлёкся от дороги и так изумлённо уставился на неё, что она закивала.

- Да, да! Ты всё правильно понял. Он токсикоман.

- Приплыли. А ты когда узнала об этом? До свадьбы или после?

- После. Я, конечно, глупая совсем, но до свадьбы даже не догадывалась. Узнала на четвёртый день семейной, если это можно так назвать, жизни. Я потолок красила в его квартире, то есть в той квартире, которую нам для жизни отдали его родители. А он потом кисточку взял, сказал, что пошёл мыть, заперся на кухне и всё. Пятнадцать минут нет, полчаса. Я вещи раскладывала, увлеклась, поэтому сначала внимания не обратила. Через час я к нему ткнулась, а на кухне запах растворителя невозможный и Гарик с безумными глазами. Я думала, он случайно надышался. Надо ж быть такой наивной! – она горько усмехнулась.

У Павла сжалось сердце. Да что ж такое-то? Что ж за напасть? Ну, не может он на неё смотреть спокойно.

Злата помолчала и продолжила:

- А он вскоре и стесняться перестал. Купил растворитель, краску масляную. Смешивал их в полиэтиленовом пакете – так, по его словам, забористее получалось – запирался в ванной и дышал. «Трезвел» или как это называется он очень быстро, не как после выпивки люди трезвеют. Буквально полчаса – и никто не догадается. Кроме тех, кто с этим сталкивался. Кто сталкивался, тот ни с чем не спутает. Потому что запах очень сильный. Он в такие дни выдыхал буквально пары растворителя и краски. А этот «аромат» жвачкой пытался заглушать. Но становилось ещё хуже – такое амбре. Кошмар... Я это сочетание теперь слышать не могу. И сразу понимаю, что передо мной токсикоман... Пару дней назад ехала в метро. Рядом дядька стоит, а от него этот запах! Токсикоман. А раньше бы подумала, что человек ремонт делал.

Она помолчала, глядя в окно. Павел тоже ничего не говорил. Они ехали по кольцевой дороге, за окном по медленно проплывали другие машины и валил крупный неторопливый снег.

- Он дышал нечасто. Не каждый день и даже не каждую неделю. Пил гораздо чаще. Я пыталась с этим бороться. Но бесполезно. Если я выбрасывала растворитель и краску, он зверел. Это очень страшно. Глаза стеклянные, ненавидящие. И готов убить. Я трусиха, наверное. Побоялась, что и правда убьёт и перестала прятать его заначки.

А потом стало совсем плохо. Потому что у него, когда подышит, разные видения начались. Однажды вышел из ванной и заявил, что ему приказали Землю повернуть в другую сторону, и он должен об этом подумать и выполнить. Представляешь? А недавно спрашивает, с кем я в субботу ехала в автобусе. Что за блондин со мной был? А мы с ним в субботу к его родителям ездили. Я ему говорю об этом, а он не помнит и не верит! Мне так страшно стало. А что ему в следующий раз привидится?

Но это не главное. То есть это всё ужасно, конечно. Но я замуж выходила навсегда. И была готова терпеть многое, очень многое. Зря, наверное… Но я по-другому не умею… А тут пришла я домой, а Гарри с соседом «культурно отдыхают». Сосед этот, Слава, меня терпеть не может… Хотя у нас это взаимно.