Только слушай

Я почти не слышала Николь. Мысленно представляла лицо Шейна и то, как клещами выдёргиваю ему зубы, один за одним!

— Эй, Земля вызывает Тейт, как слышно?

— Связь не работает, — я вновь отвернулась лицом к стенке и закрыла глаза.

Какое-то время номер наполнял лишь звук работающей пилочки для ногтей. Что начинало раздражать.

— Так почему ты уходишь? — наконец произнесла соседка.

Картинки в голове: чёрные глаза, гадкая улыбка, разбитый Гибсон.

«Это всего лишь неодушевлённый предмет!»

Резко села и больше не смогла держать это в себе:

— Потому что Шейн разбил мою гитару!!! Скотина!

— Что-о-о?! — карие глаза Николь чуть не выскочили из орбит. — Кто, что сделал?! Шейн?! Тот самый, который… Шейн?! Да ладно-о-о…

— Представь себе! — прорычала я, — А ещё я не имела права тебе об этом говорить! Для тебя я просто лохушка, не справившаяся со стрессом.

— Ну да будет тебе известно — трепаться я не умею, — заверила Николь.

— Да плевать мне, — я взглянула на девушку и поправилась: — В смысле, плевать, даже если весь мир узнает.

— Вот дела… — Пилочка Николь со звонким стуком упала на стеклянный столик.

С опасением взглянула на соседку:

— Ты ведь не расцарапаешь мне лицо за то, что я назвала всеми любимого идола скотиной? Потому что у меня для него ещё много слов припасено и затыкаться я не собираюсь.

Николь весело фыркнула:

— Шутишь? Мне почти двадцать три, девочка, и фанаткой FB я себя не объявляла! Да и не собираюсь пока. — Николь задумчиво посмотрела в потолок, проводя пальцами, как расчёской, по длинным чёрным волосам: — Нет, музыка у них, конечно, ничего, но рисовать сердечки на плакатах и вскрывать себе вены, из-за того, что ни один из этих красавчиков никогда не возьмёт меня в жёны, немного не в моём стиле, если честно… Так что? Он реально разбил твою гитару? За что?

Тяжело вздохнула и понуро поглядела на пустой чехол:

— За то, что я родилась.

— У мальчика там что, совсем крыша от звёздной болезни поехала? — поморщилась Николь. — И только не говори мне, что решила из-за него свалить!

— А что ещё мне делать?

— Что?! — Николь звонко пискнула. — Показать ему, где черти водятся, — вот что делать! Идти вперёд и заткнуть этому неуравновешенному его прекрасный ротик! Доказать, чего стоишь, в конце концов! Пусть выкусит!

— Без гитары?

— На ней что, свет клином сошёлся? Шейн ведь не руки тебе поломал!

— Всё равно что руки.

С решительным вздохом Николь поднялась с кресла и опустилась на кровать рядом со мной.

— Слушай, девочка, — голос соседки был твёрд, как сталь, — это, конечно, твоё право и всё такое, и при всём желании можешь отправить меня в ад вслед за Шейном, но пока ты этого не сделала, я всё же успею сказать…

— Что? — я не смогла сдержать улыбку. — Чтобы я осталась?

— Просто осталась? — брови Николь заговорщически дёрнулись. — Чтобы ты осталась и отомстила этому говнюку! Да так, чтобы он ещё публично попросил у тебя прощения!

Её слова вызвали у меня лишь приступ смеха:

— И как ты себе это представляешь? Я ничего не могу. Его в любом случае оправдают! В любой ситуации! Для всех я — пустое место, а он — кумир миллионов! МИЛЛИОНОВ! Как думаешь, на чьей стороне будет правда?

— Ладно, — Николь простодушно дёрнула плечами, — тогда возвращайся домой. Забудь про гитару, про Шейна, забудь про унижение и собственное достоинство, втоптанное в грязь. Про всё забудь. На фиг всё. Ты ведь всегда так делаешь, да?

Я придирчиво сузила глаза:

— Что тебе от меня надо? Позволь напомнить, что наш последний и единственный разговор закончился взаимным посылом.

— Наш последний разговор был сегодня утром.

— Не помню такого.

— Ну и ладно, — выдержав драматическую паузу, Николь поднялась на ноги и вернулась в кресло к своей пилочке для ногтей, — поступай, как знаешь. Возвращайся домой ни с чем и проводи тысячи бессонных ночей, сожалея о том, что не осталась и не поставила наглеца на место. А я уверена — жалеть придётся сильно! Только вот время назад уже не отмотаешь. Поверь мне, нечто подобное я уже проходила. Или… — Николь взглянула на меня из-под бровей, — можешь остаться и доказать всем, и Шейну в частности, чего стоишь. И даже если ничего толкового из этого не выйдет, даю гарантии: по крайне мере не придётся жалеть, что не сбежала, как последняя трусиха.

— Хочешь, чтобы я поддержала объявленную мне войну?

— Я хочу? — усмехнулась Николь. — Этого ты должна хотеть! И не просто принять вызов, а сразу пойти в ответную.

Я широко улыбнулась:

— У тебя папа генерал, что ли?

— Генерал-майор.

Присвистнув, во все глаза уставилась на Николь:

— И он отпустил тебя сюда?

Николь откинула за спину прядь тёмных волос и многозначительно поиграла бровями:

— Он любит свою девочку.

— Понятно.

— А ещё он часто говорит, что задний ход дают только трусы и неудачники, смелые же и достойные люди всегда идут вперёд, несмотря на то, как сильно виляет дорожка.

Я усмехнулась:

— Тяжело тебе, наверное, живётся.

Николь пожала плечами и вернулась к подпиливанию ногтей:

— Так что ты решила?

Я шумно и тяжело вздохнула, глядя в окно на безоблачное небо Лос-Анджелеса: