Только позови

Пока развивались события вокруг Прелла, группа, с которой он прибыл из Леттермана, обжилась в Килрейни и стала частью пестрого населения госпиталя и частью его пейзажа. Все реже попадались на глаза раненые с гипсовыми повязками, трости постепенно заменяли костыли. Исчезали кое-какие знакомые лица, и уж потом ребята узнавали, что их товарищей демобилизовали. Больные с ампутированными конечностями, которые в момент их приезда передвигались на колясках, теперь мужественно вышагивали на протезах, опираясь на трости, по бесконечным коридорам и переходам. Всякий раз, когда Бобби Прелл видел безногого, он весь холодел внутри. Для большинства прибывших вместе с Преллом, Лэндерсом и Стрейнджем выздоровление стало теперь вопросом времени.

Примерно каждые две недели в госпитале появлялись новые партии раненых, и каждая партия проходила ту же самую процедуру осмотров, классификации, распределения. Пострадавших в европейских операциях везли эшелонами из восточных портов. Маршрут других, с Тихого океана, пролегал через Сан-Францисский Леттерман или через перевалочный госпиталь в Сиэтле. Пообвыкшись, раненые из этих двух потоков принимались обычно сравнивать количество выбывших из строя и погибших тут и там или сопоставлять характер ранений в результате применения того или иного вида оружия. Выяснилось, например, что ничего подобного немецкому 88–миллиметровому миномету японцы на Тихом океане не имели. В Европе гораздо чаще попадались раненые с тяжелыми ожогами из-за широкого применения танков. На Тихом же океане многие выбывали из строя по причине заболевания малярией или лихорадкой.

Когда Прелл начал выздоравливать, Джонни-Странь, получив через Уинча и уорент-офицера Александера увольнительную на четверо суток, смотался еще разок домой в Цинциннати. Вообще-то, любая увольнительная, свыше трех суток считалась отпуском. Но Уинч и Александер умело обошли правила, устроив ему две увольнительные: одну на трое суток, другую на сутки. В Цинциннати было по-прежнему неуютно, а Линда Сью показалась Стрейнджу еще более холодной и занятой своими делами, чем в первый раз.

За это время у Мариона Лэндерса состоялось неудачное свидание с Кэрол Файербоу, ему сняли с ноги гипс и предоставили десятидневный отпуск для побывки в родном городе Импириам, штат Индиана. Отпуск вышел сразу же после церемонии с вручением наград, так что Лэндерс мог захватить домой и «Пурпурное сердце», и «Бронзовую звезду» в красивой, обтянутой синей кожей коробке с золотым тиснением. Так он и сделал. Что-то подсказало ему, что награды в коробке приведут в ярость его папашу, но он ни за что не надел бы планки в Люксоре — скорее прошел бы ужасы вторичного ранения.

Ни один из их госпиталя не отваживался нацепить планки. В порядке исключения, словно они составляли какую-то высшую касту, солдатам в Килрейни позволялось носить серебристо — синий боевой значок пехотинца с серебряным венком, но ничего больше. Это считалось железным правилом у фронтовиков, и всякий, кто осмеливался нарушить его, подвергался немедленному и всеобщему осмеянию. Никто не знал, откуда пошло это правило или кто его придумал, но все следовали запрету неукоснительно. Можно было подумать, что по тайному сговору между ранеными фронтовиками презирать и не признавать чужих он сделался непреложным законом. Нечего оглаживать нас, как бы говорили они, мы были там, где вам и в кошмарах не снилось.

Тот вечер с Кэрол Файербоу начался вроде бы нормально, но кончился полным провалом. Лэндерс собирался поужинать с ней на «Зеленой крыше» в «Пибоди». «Зеленая крыша» была в Люксоре то же самое, что «Высшая марка» в Сан-Франциско. Лэндерс не знал, как тут выглядело до войны, но сейчас в зале было шумно и пьяно, военные сорили деньгами и знакомились с женщинами — именно здесь завязывалось множество скоропалительных, «боевых» романов. Народ гулял и веселился вовсю, будто самая мысль о том, что через пару-тройку месяцев любого из них убьют, заражала присутствующих бестолковой, бесшабашной удалью. Лэндерс раз заглядывал на «Крышу» с двумя приятелями по роте, но они были без женщин, и ему очень захотелось прийти сюда с какой-нибудь приличной девушкой. В глубине души он надеялся поговорить с Кэрол о себе и о том, что с ним произошло.

Кэрол на «Крыше» не понравилось, и она предложила пойти в «Чайную миссис Томпсон».