Только по любви

Он пытается узнать, подумала она, опечалил ли ее арест Рэнда или она почувствовала от этого облегчение. Она не доставит ему такого удовольствия.

— Кроме, возможно, короля, который, видимо, посчитал проживание отдельно от моего мужа необходимостью.

— Его королевская прерогатива. Вы шли, поругавшись с ним?

— Его Величество отсутствовал, — сказала она, подняв подбородок.

— О да, я совсем забыл. Вы можете, если хотите, излить свой гнев на меня.

— На вас? — Он должен был прекрасно знать, что Генрих был на охоте, подумала она. Его обязанность знать это. Удивительно, что он не поехал с ним.

— Я уверен, вы сердитесь на меня за арест вашего мужа, так же как и на короля.

— Не на вас, сэр, а на ту роль, которую вы сыграли.

— Вы успокоили меня. Я только подчинялся воле Генриха, когда ворвался в вашу комнату сегодня утром.

Вспышка в голубизне его глаз заставила ее внезапно осознать, что брат Рэнда видел ее голой в кровати. Правда, она была закрыта простыней, но он должен был заметить, что она обнажена. Возможно, что запах близости задержался вокруг нее как свидетельство того, как она и его единокровный брат развлекались всего лишь некоторое время до этого.

Его щеки горели от неловкости. Это чувство раздражало ее, поэтому она сказала не раздумывая:

— Так же как исполняли свой долг, прервав свадьбу в Брэс-форд-Холле?

— Да, в самом деле, хотя я думал, что в тот раз вы были благодарны.

Она и была, хотя ничего не заставит ее признаться в этом в данный момент.

— Это ли не бесчестно прикрываться долгом, который позволит вам вернуть себе Брэсфорд-Холл и его земли?

— Мое положение незавидное, я признаю. Переживать за моего единокровного брата, в тот момент как я провожаю его в тюрьму, сожалеть о его возможной судьбе, хотя она может принести мне пользу? — Он беспомощно развел руками. — И все же Брэсфорд, который хранит все мои детские воспоминания, был местом проживания моей семьи поколение за поколением.

— Которое ваш отец потерял из-за своих ошибок.

— Или из-за преданности другому Ланкастерскому королю, совсем другое дело, вы согласны? — Мак-Коннелл покачал головой. — Я предполагаю, что Рэнд успел до меня со своей версией этой истории. Я сомневаюсь, что она такая же, как моя, но не могу согласиться с фактами.

— А как вы объясните то, что служили Эдуарду IV, который убил этого короля, и Ричарду Глостерскому после него?

— А как бы вы поступили? Я был юношей без гроша в кармане, когда Эдуард взошел на трон. Аристократы тоже хотят кушать. Сотни других делали то же самое. Эдуард был сильным и имел сыновей, чтобы основать династию. Кто мог подумать, что он умрет молодым или что Ричард захватит корону.

— Или убьет своих племянников, чтобы сохранить ее.

— И это тоже, к сожалению, — согласился он со вздохом.

— Но затем вы оставили Ричарда на Босвортском поле.

— Но я правда сражался, так что заслужил мое нынешнее положение.

Это была правда, хотя кто знает, кому был предан этот мужчина в действительности. Возможно, что, как и другие, которые смотрели, куда дунет ветер, он не был предан никому, кроме себя.

— Но вы не получили обратно ваши семейные земли, — отметила она.

— Пока не время для этого.

— Вы должны понимать, что даже если их отберут у Рэнда, нет гарантий, что их отдадут вам, — сказала она, тщательно подбирая слова. — Право собственности будет возвращено Генриху, который может предпочесть получать с них доход вместо того, чтобы покупать вашу преданность.

Если он и уловил язвительность в ее словах, то не отреагировал на нее.

— Тогда я должен сделать себя более ценным для него.

— Я уверена, вы найдете путь. — Она отступила в сторону, как будто собираясь обойти его.

— Подождите, пожалуйста, — воскликнул он, положив ладонь на ее руку, чтобы остановить ее движение. — Я не хочу, чтобы вы смотрели на меня как на страшного человека в этом деле.

Она опустила глаза на его руку, стоя чопорно и молча, пока он не убрал ее.

— Как еще я могу смотреть на вас, — спросила она, — особенно увидев шрамы моего мужа?

Он озадаченно нахмурился, но внезапно его лицо разгладилось.

— Его шрамы, да. Это было так давно, что почти стерлось из моей памяти.

— Как и из его. Хотя я считаю, что это сложно забыть.

— Это было зло, я согласен. Но я был маленьким и гордым, и не привык делить с кем-то любовь отца. Рэнд рассказывал вам, что старина выпорол меня хлыстом в качестве наказания?

— Он сказал мне, что его привели в дом учиться у вашего учителя.

— Также делить со мной комнату, мою одежду, мое охотничье снаряжение и моих собак. — Мак-Коннелл криво улыбнулся. — Я не был счастлив, но привык. Со временем мы примирились с нашими отличиями, Рэнд и я. Было необходимо выдержать нашего учителя, который испытывал большую симпатию к березовому пруту, чем было необходимо, также пережить учителя по ратному делу в Пембруке, которому нравилось, когда сыновья аристократов бились о столбы с мишенью.