Только не плачь

К счастью, благодаря Демиду, меня дергали только в крайнем случае. Этот каменный мужик внезапно зачислил мою скромную персону в категорию «свои». То ли на него произвела впечатление история с анонимным письмом, то он решил, что я достаточно нахлебалась дерьма, прошла проверку и стала достойна его милости. Не знаю.

Так или иначе, но его отношение изменилось. Он не искал со мной встреч, не надоедал телефонными звонками и бесполезными разговорами. Просто сказал остальным: ее не трогать, все вопросы через меня.

И все. Никто не трогал.

Прими он меня так сразу, я бы точно была самой счастливой девочкой в мире, а сейчас чувствовала только настороженную растерянность. Я привыкла в нем видеть чужого, страшного, практически врага, и от того его забота просто не укладывалась в голове.

— Зачем тебе это? — спросила напрямую, когда Демид заехал за мной, чтобы сопроводить в участок, — возишься со мной, оберегаешь.

— Пока Артур не в состоянии, я за тебя отвечаю.

Укол раскаленным шипом в самое сердце, и в легких ни глотка воздуха.

— Заделался в няньки?

— Исправляю свои ошибки.

Я невесело усмехнулась, рассматривая точеный профиль. Так похож на брата, но совсем другой. Закрытый, эмоции под замком, тяжелая энергетика давит так, что хочется оказаться как можно дальше. Он из тех, кого лучше никогда не знать.

— Думаешь получится? — зачем-то спросила у него.

— Нет, — скупо ответил Демид, потом нахмурился и добавил, — главное, чтобы у Артура получилось…Мы были не правы. Извини.

Надо же. Извини. Вот уж не думала, что в его лексиконе есть это слово.

— Что мне с твоих извинений?

— Ничего. Это просто слова. Они ничего не изменят.

— Рада, что ты это понимаешь, — я отвернулась к окну. Разговаривать не было ни сил, ни желания.

— Что я могу для тебя сделать?

— Мне ничего не нужно.

— Брось, Вероника. Всем чего-то нужно. Можешь, просить, все что хочешь…

— Даже так, — горько усмехнулась я. Надо же, аттракцион невиданной щедрости, как бы не расплакаться от умиления.

— Да.

— Хорошо. Сделай так, чтобы Кирилл больше никогда не появился на горизонте. Чтобы даже на пушечный выстрел не приближался ни ко мне, ни тем более к Ванечке.

— Он никого больше не побеспокоит, я уже решил этот вопрос. — жестко ответил мужчина.

Мимолетный взгляд, твердый, но в то же время с нотками едва скрываемой горечи, и мне стало не по себе, будто в прорубь окунули.

Кириллу конец. Бархановы не из тех, кто прощают. Уж я-то знаю.

Мне его не жаль. Отнюдь. Заслужил. Но тошно от мысли, что когда-то, так же хладнокровно они решали и мою судьбу.

Очередной допрос. И снова Демид не отдал меня на растерзание следователю. Остался, хотя его просили уйти. Один звонок куда-то наверх и все вопросы отпали сами собой. Перед ним начали стелиться, а я получила статус «неприкосновенна».

Меня в сотый раз крайне вежливо расспрашивали о том, что произошло. О том, с чего все началось, о жизни с Кириллом, о его делах, о его возвращении. Я не таясь, рассказала все, даже самые неприятные моменты, переживая их заново. Отвечала предельно честно…Но все-таки соврала. Один раз, по-крупному. И мне не стыдно. Я сделала свой выбор.

— Хотите ли вы повидаться с мужем? — спросил следователь, после того как допрос закончился.

От слова «муж» меня передернуло. Надеюсь, скоро удастся избавиться от этого позорного клейма.

— Это необязательно, — нахмурился Демид.

— Все в порядке. Я хочу его увидеть. Наедине.

Хочу заглянуть в голубые глаза, стереть ненавистную улыбку с его губ, а потом повернуться и забыть, как страшный сон.

— Уверена? — Дем поднялся со своего места.

— Да. Мне это нужно.

Он кивнул, прекрасно понимая, что я хочу сделать и отступил в сторону.

Когда меня завели в камеру, Кирилл сидел, вальяжно привалившись к спинке стула, и поигрывал цепочкой наручников.

— У вас три минуты, — коротко сообщил сопровождающий и оставил меня наедине с моим ночным кошмаром.

— О, и кто это ко мне пожаловал?! Уж не Вероничка ли? — ухмыльнулся Мелкий, — Как там братец? Все? Скопытился? Уже можно праздновать.

В голубых глазах полыхала такая искренняя жадная надежда, что захотелось огреть его стулом по голове. Вместо это сдержано произнесла:

— Нет. Артур идет на поправку. У тебя, как всегда, ничего не вышло.

Его тут же перекосило от злости:

— Жалко. Я вроде метко выстрелил, а этот кретин будто неуязвимый был. У дверей поймал. Урод.

Я молча слушала его, рассматривая, как гадкое насекомое. Сейчас, когда можно было больше не прятаться, Кирилл стал еще отвратительнее, чем раньше. Он гордился тем, какой он, гордился своими поступками.

— Так зачем пришла? Неужели все-таки скучаешь? — пошлым взглядом скользнул по моим бедрам.

— Просто хотела напоследок взглянуть на тебя. Попрощаться.

— Думаешь, отделалась от меня? Не радуйся раньше времени, дорогая. Жди, скоро в гости приду.

— Интересно как?

— Меня признают невменяемым и дадут условно, — ухмыльнулся Кирилл.

— Признают, — согласилась я.

— Годик постою на учете и свободен, — он потянулся, как довольный сытый котяра, — витаминки попью, выслюсь.

Улыбнулся и посмотрел на меня, как и раньше: снисходительно-лениво, самоуверенно, нагло.