Только между нами

Расслабленно-вальяжное выражение исчезает с лица Елисеевой: тонкие ноздри начинают возмущённо трепетать, а силикон в бюстгальтере стремительно размножается. Окатив меня гневным взглядом, она поворачивается к Роману, видимо, для того чтобы выразить своё негодование моим пренебрежительным предложением.

Я продолжаю сверлить мужа глазами. Если он попытается унизить меня при ней, выставив из своего кабинета, — это будет означать конец. И неважно, что я сама вошла сюда без предупреждения, как и наплевать на то, насколько важные вопросы они могли обсуждать. Мне нужен знак. Роман ведь далеко не идиот. Если он решит пойти на принцип ради демонстрации, что в офисе наш супружеский статус не играет никакой роли, — я без сожаления уйду. И дело будет совершенно не в Сопляке.

— Алиса, вернись к себе, — наконец изрекает он, пытая меня ответным взглядом.

После короткой заминки Елисеева встаёт. Даже сквозь слои тонального крема видны багровые пятна, проступившие на её лице. Из кабинета она выходит почти беззвучно и мягко прикрывает за собой дверь. Тоже не дура, и прекрасно осознаёт, что, разыграв оскорблённую гордость, лишь себе навредит.

Я же, на удивление, не испытываю ни удовлетворения, ни триумфа от своей небольшой победы. Даже наоборот. Кажется, подспудно мне хотелось найти вескую причину, чтобы уйти.

— Надеюсь, вопрос действительно срочный, — сухо произносит муж. — Ты прекрасно знаешь, что я не терплю манипуляций.

— Ты с ней спишь? — вдруг вылетает у меня. Благодаря состоянию, в котором пребываю эти несколько дней, я наконец готова услышать ответ. — Только давай обойдёмся без дешёвого вранья. В числе твоих недостатков никогда не было трусости.

— Нет, это не он. Ответь.

Я совсем не испытываю нервозности. Пусть просто это скажет. Возможно, тогда мне будет проще смириться со всем, что с нами творится. Может быть, тогда я перестану чувствовать себя единственной обманщицей в нашей паре.

— Разумеется, я с ней не сплю, — раздражённо бросает Роман, сдвинув брови. — Алиса грамотный юрист, и это всё, что меня в ней интересует.

— Но ты ведь не можешь не замечать, что она из кожи вон лезет, чтобы привлечь твоё внимание.

— Ну и хрен с ней. — Тонкие губы мужа растягивает неожиданная усмешка. — Ты ревнуешь, что ли, Стелла?

Я даю себе несколько секунд на то, чтобы почувствовать, сказал ли он правду либо солгал. Прихожу к выводу, что всё-таки первое. И да, Роман прекрасно видит попытки Алисы выгрызть себе статус его любовницы, и ему это по-мужски льстит. В этом есть и моя вина. Я давно не делаю ничего, чтобы ему польстить.

— Многие жёны не стали бы такое терпеть и поставили ультиматум. По-твоему, каково мне встречаться с ней в офисе, зная обо всех её проститутских планах?

Смягчившийся взгляд мужа вновь наливается ледяной непреклонностью.

— Работа есть работа, Стелла. Я её не трахаю, и на этом этот разговор окончен. Об остальном не проси.

— Я бы никогда не поставила тебе ультиматум. Если до такого когда-нибудь дойдёт, поверь, я уйду сама.

С этими словами я подхожу к его столу, вытягиваю из стоящей на нём тубы антисептическую салфетку и начинаю тщательно протирать кресло, которое минуту назад соприкасалось с задницей Алисы. И это ничуть не демонстрация. Я действительно брезгую.

Роман следит за мной с ухмылкой.

— Ты её терпеть не можешь, да?

— Не хочу подцепить какое-нибудь ЗППП, — замечаю я, выбрасывая салфетку в урну. — Вернёмся к срочному вопросу. Я пришла обсудить с тобой рекламный бюджет. 

Из кабинета мужа я выхожу почти в приподнятом настроении. Роман был на удивление внимателен и уступчив и напоследок даже позволил себе отпустить подобие комплимента в мой адрес. «Я доверяю тебе в этом вопросе». Приятно, чёрт подери.

Но лёгкости суждено пробыть со мной ровно до тех пор, пока в приоткрытой двери кабинета Марьиной я не замечаю знакомую спину, обтянутую белой рубашкой. Матвей полусидит на её столе, Алёна стоит совсем близко. То ли выискивает соринку у него в глазу, то ли завязывает ему галстук.

В груди противно сжимается, так что хочется её потереть. Я встряхиваю волосами, отпихивая от себя разрушительные мысли, и ускоряю шаг. Ступать так же беззвучно, как это делала Елисеева, не получается. Грохот каблуков эхом отлетает от стен.

— Стелла, — догоняет меня возле дверей кабинета.

Я берусь за ручку, но прежде чем потянуть её на себя, поворачиваюсь. Матвей стоит посреди коридора, кисти висят вдоль тела, на лице застыл вопрос. Он выглядит немного потерянным, и отчего-то сейчас меня это особенно бесит. Красивый ведь парень. Один рост и плечи чего стоят, не говоря уже обо всём остальном. Ну чего он ко мне привязался? Я бы никогда на него не взглянула, не начни он ко мне так настойчиво лезть. Назойливый Сопляк.

— Хватит за мной таскаться, — тихо цежу я перед тем, как скрыться за дверью.

Оставшись в одиночестве, подхожу к окну и невидящим взглядом гипнотизирую торчащие копья зданий. Противное нытьё в груди сменяется огненным жжением. Так оно и к лучшему. Скоро ему надоест.

20