Только между нами

На обратном пути в кабинет вижу Матвея. Рядом Марьина, секретарша Романа и ещё Айгуль — помощница главбуха. Поверх рубашки на нём надета футболка с надписью: «Прирожденный гений», под которой размещена его фотография. Пиджак заботливо держит Ира.

— С днём рождения от нас… Размер подошёл… Можно пойти в «Джайв» отметить… Потянем тебя за уши…

Я сжимаю кружку сильнее, ощущая, как из центра солнечного сплетения поднимается вихрь чего-то едкого, разрушительного. Нужно пройти мимо них. По-другому попасть в кабинет не получится.

Матвей всё ещё улыбается, когда я делаю это — останавливаюсь в нескольких метрах от их оживлённой компании и холодно цежу:

— День рождения не повод превращать офис в балаган. Компания моего мужа — не один из дешёвых кабаков, в которых ты привык коротать время. Дождись окончания рабочего дня и делай всё, что угодно. Точно не здесь и не сейчас.

Улыбка слетает с губ Матвея, и следом за ней исчезают все краски с лица, делая его непривычно серым. Рамиль, парень из IT-разработок, проходящий мимо, замедляет шаг и непонимающе переводит взгляд с притихшей компании на меня.

Деликатность и мягкость не самые сильные мои качества, но даже для меня подобная тирада — перебор. У мальчишки ведь день рождения, ради Бога… И совсем не его вина, что три азартные почитательницы подарили ему эту футболку и попросили её надеть. Понятия не имею, что заставило меня сказать это, унизив его на глазах у четырёх человек.

Уходить я не спешу. Прекрасно помню, что Матвей никогда не лезет за словом в карман, и даю ему возможность отыграться. Пусть скажет что угодно, чтобы поставить на место зарвавшуюся жену генерального. Я заслужила.

Вижу, как сжимаются его кулаки и как наливаются тёмным глаза, которые, впрочем, уже в следующую секунду исчезают за белой тканью. Матвей стягивает с себя футболку, перекидывает её через плечо и, поблагодарив своих застывших приятельниц, скрывается в коридоре.

Следом за ним, не проронив ни слова, уходят Айгуль и Марьина, Ирина, опустив глаза в пол, беззвучно шмыгает за стойку.

Я перевожу дыхание и тоже иду в свой кабинет. Всё же странно, что меня посетила мысль о разводе. Мы с Романом идеально подходим друг другу.

* * *

Рабочий день вот уже час как подошёл к концу. Последний хлопок двери раздался около минуты назад, и теперь в офисе царит гробовая тишина. Никто не собирается задерживаться здесь в отсутствие генерального.

Смотреть в ноутбук получается лишь с перерывами на отдых. Я то и дело откидываюсь на спинку кресла и перемалываю в голове этот проклятый эпизод. Какая же ты сука, Стелла. Эгоистичная озлобленная сука. Если после этого Матвей не перестанет обходить меня стороной, то он просто идиот.

Сощурившись, я пытаюсь вникнуть в составленную мной же таблицу, но грохот входной двери заставляет испуганно вскинуть глаза. В горле пересыхает, и сердце начинает колотиться быстро-быстро. На пороге стоит Сопляк. Глаза пугающе тёмные, на щеках багровеют пятна гнева.

— Ты кем, блядь, себя возомнила, Стелла? — хрипло цедит он. — С чего ты взяла, что так запросто можешь унижать других, указывая им на место?

21

Стелла

Мои пальцы ощупывают стол, находят ручку и нервно её сжимают. Ступни, освобождённые от туфель во имя сверхурочных, снова пытаются в них втиснуться. Это тело улавливает волны гнева и неосознанно готовится защищаться.

— В мой кабинет без приглашения не входят. — Я пытаюсь произнести это твёрдо, но едва ли справляюсь: Матвей застал меня врасплох.

— Так выгони меня, — недобро усмехается он, продолжая приближаться к моему столу. — Только учти, что парни из дешёвых кабаков слишком тупы, чтобы слушать.

Позвоночник прошибает озноб — предчувствие приближающейся опасности. Я ненавижу, когда кто-то нависает над моим столом, поэтому тоже встаю. От недавнего сожаления не остаётся и следа: я не умею сочувствовать, когда не ощущаю себя в безопасности. Не вломись Матвей в мой кабинет, после возвращения домой чувство вины исполосовало бы меня в кровь. Сейчас же хочется только защищаться. Я слишком хорошо о нём думала, полагая, что Сопляк молча проглотит оскорбление и оставит меня в покое.

— А ты разве не должен сейчас сидеть в одном из них, угощая своих подруг? — холодно произношу я, скрещивая руки на груди. — День рождения бывает лишь раз в году. Едва ли стоило ждать конца рабочего дня, чтобы прийти сюда с обвинениями. Извинений ты здесь не получишь.

Это снова говорю не я, а восставшая оборона и то едкое чувство, которое застряло в груди и никак не желает исчезнуть. Мне важно победить. Если сейчас я сдам позиции, все две недели игнора пройдут даром.

Матвей презрительно щурится.

— Ты не знаешь, что такое нормальное отношение, да? Когда к тебе относятся с уважением, ты расцениваешь это как слабость и начинаешь вести себя как конченая сука. Нравится, когда об тебя вытирают ноги, как делает твой муж? Это для тебя в порядке вещей?

Онемев, я рывками втягиваю в себя воздух. Вот теперь он это сделал. Не тогда, а сейчас. Грёбаный Сопляк снова размазал меня по стенке.

— Замолчи. Заткнись. Кто ты такой, что делать обо мне такие выводы?