Токийская головоломка

– Я обязательно все узнаю. А до тех пор у меня нет желания заниматься чем-либо другим. Если все останется как есть, мой муж не упокоится с миром. Пока что до сих пор не понятно, что к чему.

– Тогда поступим вот как, – навязчиво продолжил Ода, словно подчеркивая, как Томико будет ему обязана. – Давайте-ка подключим и моих людей тоже? Понимаю ваши чувства, но одинокая вдова может не так много. Я взял с собой человека, сейчас он внизу. Но один мой звонок – и здесь будет толпа моих верных молодых сотрудников.

Томико почувствовала внутреннее сопротивление. Интересно, говорил ли он то же самое и мужу при жизни?

– Нет. Сначала я попробую сама. Если же по какой-то причине у меня ничего не выйдет, то буду надеяться на вашу помощь, господин Ода.

– Вот как? Уверены, что сможете своими силами? – насмешливо сказал тот, склонив голову набок и глядя Томико прямо в глаза.

– Да. Не беспокойтесь за меня. У меня тоже упорный характер. Ну что ж, я сегодня утомилась…

– Одной убирать все тяжело. Давайте мы с чем-нибудь поможем. Затем я и привел с собой сотрудника, – не унимался Ода.

– Не стоит, я и сама могу…

– Госпожа Мацумура… – сказал Ода, положив руку на бедро Томико.

– Что вы себе позволяете? Я буду кричать! – вырвалось у нее от отвращения. Она сбросила руку Оды и отвернулась.

Ода, явно не ожидавший такого, отпрянул назад. После недолгого молчания он благодушно рассмеялся.

– Да что с тобой? Ты меня не так поняла! Как ты, однако, озабочена собой! Люди будут смеяться над тобой.

Теперь его взгляд на Томико преисполнился надменности. Он сбивчиво заговорил:

– Ты потеряла мужа, и, подозреваю, у вас с ним уже давно ничего не было. Понятное дело, ты всюду усматриваешь подобные намеки.

– Уходите, прошу вас.

– Что ж, я как раз собирался на выход. Ты неправильно меня поняла. – Ода приподнялся с коленей. Раскатисто смеясь, он с утомленным видом ретировался в прихожую, продолжая охать от удивления. Этот хорошо отточенный оборонительный прием Оды до глубины души разозлил Томико. Наверное, работая под началом такого человека, муж и превратился в неврастеника.

Наконец он вышел из прихожей и зашагал по коридору. Содрогаясь от досады, Томико минут десять сидела в пустой квартире посреди раскиданных на полу подушек. Дождь, похоже, прекратился: с улицы не доносилось никаких звуков.

Она снова задалась вопросом, лучше ли ей было бы с детьми. «А правда ли в молодости хорошо без них?» – спрашивала она себя. Ей было очень плохо, ее охватывало глубокое отчаяние, а Ода сделал только хуже. Неужели он думает, что раз его подчиненный вел себя как заблагорассудится, то его жена такая же? Почему в мире так много заносчивых мужчин?

В порыве гнева она исполнилась решимости хотя бы докопаться до причины смерти мужа. Даже если это будет стоить ей жизни. Она обязательно выяснит, что произошло на самом деле, без помощи таких мужчин. Злость подстегнет ее, и у нее обязательно получится. Томико поднялась на ноги и направилась в прихожую. Захотелось посыпать ее солью[73].

Теперь она снова была одна. Нельзя становиться игрушкой в руках настолько отвратительного мужчины. Нужно стать сильной.

Входная дверь, подпираемая клином, была по-прежнему открыта настежь. Вытащив клин, Томико собралась было закрыть дверь, но внезапно увидела стройного молодого человека в черном костюме, незаметно притаившегося у стены коридора. Его волнистые черные волосы были уложены в помпадур. Перекрестив длинные стройные ноги, он стоял с руками в карманах, слегка наклонившись вперед. Заметив вышедшую в коридор Томико, он резко поднял голову и устремил на нее загадочный взгляд исподлобья. Пряди челки спускались на лоб. «Какой же он красивый!» – была первая мысль в голове у Томико. Словно сошел с картины, окутанный какой-то особой аурой.

Молодой человек оторвался от стены и какой-то неземной, раскачивающейся походкой медленно-медленно приблизился к Томико. Он пристально, неотрывно смотрел на нее. Против собственной воли она оказалась в плену его магнетического взгляда. Вокруг длинных ресниц слегка темнели линии век. Карие глаза, нос с высокой переносицей, тонкие губы, словно подкрашенные помадой, слегка впалые щеки. Томико казалось, что ее гипнотизируют. Губы незнакомца приоткрылись, и, стоя совсем близко, он вымолвил:

– Позвольте зажечь благовония за упокоение души господина Мацумуры.

У него был певучий бархатный тембр. Томико ощутила исходящий от него сладкий аромат с фруктовыми нотами.

Закончив воскуривать благовония, он повернулся к ней. Сидя на пятках, она сделала глубокий поклон.

– Вы знали моего супруга? – спросила Томико. Этого человека она видела впервые, и он не подходил под описания кого-либо из тех, о ком рассказывал муж.

– От чего скончался господин Мацумура? – спросил молодой человек, потупив взгляд и не обращая никакого внимания на вопрос Томико.

«Как же он прекрасен!» – вновь подумала она. Бледное лицо, длинные ресницы, легкий макияж, кажется… Совсем женские черты лица. Под красивыми, словно нарисованными кистью художника бровями мелко дрожали ресницы. Внутри все замерло.