То, что делает меня (Моя сумма рерум)

Свежий воздух немного отрезвил нас. Смурф поковырялся в своей бочке, накидал туда ещё досок и плесканул из большой канистры. Затем поджег. Огненный столб с ревом взметнулся к небу. В воздухе запахло бензином.

И тут я увидел Зою. Она лежала на пластиковом лежаке Смурфа, на боку, подложив связанные руки под щёку. Колени согнуты, волосы свисали вниз.

Я так обрадовался, как радовался только один раз в жизни, когда потерялся в торговом центре и очень долго искал родителей, а потом вдруг нашел их.

Подбежал к Зое. Упал на коленки, прямо на снег. Руки у неё были ледяные, щёки, лоб тоже. Потряс немного, она застонала, но глаза не открыла.

Близняшки остановились позади меня.

— Вы её всё время держали здесь? — у меня не было слов.

— Нет, что ты, — откликнулась Яна. — Она в ванной комнате была. В соседней квартире. Там тепло, мы обогреватель ставили.

— Но зачем вы это сделали?

Я снял свою куртку, накрыл Зою ещё и принялся распутывать проволоку на запястьях.

Яна наклонилась моему уху.

— Я собиралась оставить её себе, но Аня не разрешала. Она хотела, когда будем уезжать, скинуть её с крыши, чтобы все подумали, что она самоубийца. Я не хотела этого, правда, я думала её с собой в Крым взять. Она красивая. Но Аня раскричалась, что это невозможно, потому что её Дракон любит. И что если от неё не избавиться, то он с нами никогда не останется.

— А Дракон вам зачем? — я торопился, пальцы заледенели, и проволока никак не хотела распутываться.

— Ну, как зачем? Во-первых, Аня всё с драконами коллекционирует. У неё дома вся комната ими забита: игрушки, плакаты, фигурки разные. А во-вторых, нам нужен брат. У тебя есть брат?

Вопрос застал врасплох. Я задумался, перевел взгляд на завороженно глядящего на звёзды возле бортика Дятла.

— Допустим. И что?

— Тогда ты должен понимать, как больно потерять своего брата. Он был нас на три года старше. Ему восемнадцать было. Знаешь, какой он красивый был? Сильный и смелый. Самый лучший. Славик. Мы тебе о нем рассказывали.

— Которого повесили?

Она кивнула.

Я освободил Зое руки, и на запястьях остались глубокие следы. Принялся развязывать ноги.

— Никто насильно не может стать вашим братом, или кем-либо ещё, как ты не понимаешь? Людей вообще нельзя пичкать лекарствами и насильно удерживать.

— Почему нельзя? — искренне удивилась Яна. — Нас всю жизнь пичкали лекарствами и насильно удерживали.

— Это другое.

— Почему это другое? Почему её нельзя, а нас можно? Почему если нас родители завели, то мы себе не можем кого-то завести? Ань, он говорит, что мы не можем никого себе завести.

Аня стояла поодаль, возле бочки и смотрела в огонь. В ночной тишине отчетливо было слышно каждое слово, но Аня молчала.

— Ань? Ань! — нарочно требовательно позвала Яна. — Ань!

— Что Ань, Ань? — раздраженно отозвалась та. — Двадцать четыре года — Ань. Что ты с ним вообще разговариваешь? Мало ли что он там болтает.

Мне оставалось совсем немного, чтобы освободить Зое ноги, но руки сами собой остановились.

— Вам двадцать четыре?

— Да, а что? — удивилась Яна. — Что-то не так?

— Я думал, вы школьницы.

— Глаза не менее обманчивы, чем уши. Ночью солнца не видно, но это не значит, что его нет. Как ты думаешь, сколько из того, что мы о себе рассказываем, правда?

— Знаете, — мне снова стало ужасно обидно, что я такой наивный лопух. — Я вам по-хорошему хотел помочь, по-человечески.

— Мы это ценим, — Яна улыбнулась. — И хорошее не забываем. И когда-нибудь тоже тебе поможем.

— Это вряд ли, — я наконец снял проволоку с Зоиных ног. — Я больше ни за какие деньги видеть вас не хочу.

— Хочешь или не хочешь — не тебе решать, — отрешенно произнесла Аня, подобно Дятлу уставившись в звёздную черноту — На всё воля Вселенной.

Разговаривать с ними было бесполезно. Я бы очень хотел остаться с Зоей наедине, но сёстры настырно стояли и смотрели на то, как я сижу, глажу её по волосам и боюсь даже руку выпустить, будто кто-то сразу заберет её у меня.

Вдруг она жадно, с хрипом глотнула воздух и открыла глаза, будто вынырнула из-под воды.

— Ты кто? — прошептала еле слышно.

Я удивленно замер.

— Никита. Зой, ты вообще как?

— А, Никита, — мне показалось или я услышал в её голосе разочарование. — Не знаю как. Когда закрываю глаза — хорошо. Когда внутри себя тоже хорошо. Но пить ужасно хочется. Дай воды.

Я поискал глазами Смурфа.

— Где Смурф? — крикнул я Дятлу. — Зое вода нужна.

Он тут же подскочил.

— Ой, Зоя, как здорово, что ты проснулась! А Смурфик ушел и решетку запер.

Я так ждал этого момента, и оттого, что они все стояли над нами, как-то всё глупо и просто получалось. Даже плакать захотелось. Я надеялся, что она увидит и поймет, что я пришел за ней. Увидит и оценит. Обрадуется мне так, как я был рад видеть её. Но она даже не узнала меня. До этого момента я и не понимал, как сильно соскучился по ней. Знал, что скучаю, но не понимал, насколько сильно мне её не хватает.

— Я так рад, что нашел тебя.

— А я и не знаю, — она закрыла глаза. — Когда меня выключает, то всё хорошо. А когда обратно включает — ужасно. Я так устала, что не включалась бы уже обратно.