tmp0

   Едва успеваю во сне увидеть ее лицо, - закушенные губы, упрямо сдвинутые брови, большие черные глаза, расплывающийся свежий кровоподтек на скуле, - как она снова отворачивается от меня к станку, и принимается за прерванную работу. Похоже, даже деталь не успела запороться за то время, пока девчонка поднималась с пола. Синеватые завитки стружки продолжают сыпаться на пол, а у меня перед глазами все расплывается...

   Просыпаюсь от того, что щемит сердце. Никогда в жизни не видел ее - да и не мог видеть! - такой. Но вся она, и вся ее жизнь хранятся у меня в сердце, и невозможно их оттуда вырвать, пока я жив. И пусть она осталась там, а я очутился здесь. Пусть! Это ничего не значит. Она все равно со мной. Всегда. Единственная на всем свете, во все времена. И что бы ни происходило со мной сейчас, она была и остается для меня такой - единственной.

   А Лида?! Лида... Тоже ведь не вырвешь из жизни, не отшвырнешь просто так в сторону и не пойдешь себе дальше.

   Проклятье! Проще сдохнуть, чем терзаться такими сомнениями, но ведь и этого нельзя. Взялся жить и действовать - так живи, а не бегай от жизни. Больно? Ничего, потерпишь. Другие и не такое терпели...

   Лежу, уставившись в потолок. Сердце по-прежнему щемит, но незаметно для себя снова проваливаюсь в сон.

   Глава 24. Дела газетные

   Сегодня снова иду в знакомый тир "Динамо", и туда же подходит Лида. Уже не первый день привыкаем к стрельбе из наших новых Зауэров. Мои результаты остаются примерно теми же, каких достиг, используя Наган. Ствол пистолета при стрельбе заметнее, чем у Нагана, пытается уйти вверх и вправо, но отдача у него не настолько резкая. В результате так на так и выходит.

   Сняв очередную мишень, изучаю пулевые отверстия и, не сдерживая вздох (эта дурная привычка - вздыхать по любому поводу - увязалась за мной еще из той жизни), говорю:

   - Результаты что-то не очень растут.

   - А ты, парень, что, на соревнования готовишься? - раздается у меня над ухом.

   Оборачиваюсь. Увиденное несколько озадачивает. Передо мной стоит довольно пожилой человек, лет на пятнадцать-двадцать старше меня нынешнего (и примерно ровесник прежнего). По возрасту может быть военспецом. Но по виду - скорее пожилой рабочий, однако не из простых. Вполне подойдет ему и роль образцово-показательного ветерана гражданской войны из красных командиров. Стоит боком, демонстрируя потертый рукав своей старенькой кожаной куртки, и повернув ко мне лишь голову в кожаной же "шоферской" кепке. Его кулаки, в которых устроились два Люгера, опущены на деревянную полку барьера, испещренную бороздами и царапинами, и кое-где запятнанную ружейным маслом. Не дождавшись от меня немедленного ответа, пожилой поднимает руки и - трах-тах-тах... Скоростная стрельба с обеих рук. Видно, как дырявится черный центр у двух мишеней. По подвалу плывет пороховой дымок.

   Не сразу понимаю, что с этими стволами не так, и лишь немного присмотревшись, соображаю, что у них разный калибр. В правой, похоже, - 9 мм, а в левой - 7,65.

   Опустошив магазины, пожилой кладет пистолеты и поворачивается ко мне, повторяя свой вопрос иными словами:

   - Так ты спортсмэн, что ли?

   - Нет, - отрицательно мотаю головой, - так... для практических целей тренируюсь.

   - И какие же у тебя практические цели? - не отстает ветеран.

   - Самозащита, - пожимаю плечами.

   - Тогда зря патроны палишь, - резюмирует мой собеседник.

   - Почему зря? - возмущенно вклинивается моя спутница. Ну, как же - это ведь ее инициатива по обеспечению безопасности моей тушки сейчас поставлена под сомнение.

   Не обращая на нее никакого внимания, пожилой задумчиво говорит мне:

   - Тебя бы на полигоне ОСНАЗа поднатаскать... Но там только наши кадры занимаются, посторонним хода нет. - И после секундного раздумья добавляет:

   - Однако я тебе и здесь могу кое-что подсказать. Перво-наперво, если на тебя какие бандюки налетят, они-то будут уже с оружием в руках, а тебе свой пистолетик еще доставать придется. И если ты не сумеешь это сделать очень быстро, то он тебе уже и не потребуется... Понял?

   - Понял, - отвечаю. - И что надо делать, чтобы его побыстрее выхватывать?

   - Так тренироваться, что еще? - удивляется моей непонятливости ветеран. - Раз за разом выхватывай оружие, пока в привычку не войдет доставать пистолет, не мешкая, ни за что не цепляясь, и сразу правильным хватом. Где ты его носишь-то? В кармане?

   Отгибаю полу пиджака и показываю кобуру, пристроившуюся у меня в районе талии.

   - Удобная вещь... - тянет пожилой стрелок. - У кого шил-то?

   Отвечаю честно (а чего скрывать?):

   - Купил в Берлине.

   - Удобная вещь... - снова тянет он.

   - А что значит - "правильный хват"? - задаю очередной вопрос.

   - Для начала брось ты эту свою пижонскую стойку. Пока ты таким манером встанешь, тебя свинцом нашпигуют. Тебе что, отбиваться надо, или перед барышнями красоваться? - подначивает меня владелец двух Люгеров.

   - Ну, а как вставать? - интересуюсь я.