tmp0

   - Ладно. Везите! - замнаркома сегодня покладистый. Тем более, подозреваю, каждый член комиссии потащит через границу что-нибудь и для себя лично, а не только для своего начальства, захотевшего обзавестись новенькими импортными пистолетами. - Но эти три штуки будете приобретать за свой счет. И еще... - Уншлихт чуть помедлил, - знаю, что вы за границей не новичок, и в Германии бывали. Сейчас там обстановка серьезно поменялась по сравнению с 1918 годом. Гражданская война вроде бы позади, однако же, ухо надо держать востро. Мы едва уладили конфликт с налетом на наше торгпредство - только 29 июля был подписан, наконец, протокол об урегулировании наших претензий, и мы смогли организовать эту поездку. Хотя наш визит согласован так же и с немецкими военными, в офицерском корпусе Германии немало открыто антисоветски настроенных субъектов. В Германии появились свои фашистские и полуфашистские организации, и некоторые из них, вроде "Стального шлема", пустили глубокие корни среди военных. Это вам следует сугубо иметь в виду, не поддаваться ни какие провокации, и не подставлять голову! Она и вам, и нам еще пригодится.

   Юзеф Станиславович глядел мне прямо в глаза и был непроницаемо серьезен.

   - Вы можете столкнуться и с другого рода опасностями. Берлин превратился в одно из гнезд белогвардейской эмиграции. РОВС проявляет большую активность, и от этих подлецов можно ждать каких угодно гадостей, вплоть до актов прямого террора против наших представителей. Но и помимо РОВСА там хватает всякого отребья, которое зарабатывает на мелких провокациях и по всякому гадит исподтишка. Так что - осторожность и еще раз осторожность!

   Ободренный этим напутствием, покидаю здание Реввоенсовета, чтобы подготовиться к командировке.

   На следующий день Котовский появился у нас в наркомате. За полдня он, как еще не существующий в этой реальности тяжелый танк прорыва, снес все бюрократические препоны, и у меня на руках оказалась копия приказа о моем откомандировании в Германию вместе с командировочным удостоверением. Однако, прежде, чем получить эти документы, пришлось вынести довольно неприятный разговор с Варлаамом Александровичем Аванесовым, заместителем Красина. Перед напором Григория Ивановича он устоять не смог, но не преминул сделать мне форменный выговор, лишь слегка скрытый за его неизменно вежливыми оборотами речи:

   - Виктор Валентинович, дорогой, я полагал что вы, с вашим опытом работы, уже давно усвоили необходимые правила ведения дел. Не ожидал от вас, право слово! Ну, хорошо, положим, в ОГПУ вас вызвали, этому ведомству не принято отказывать. Однако же доложиться о предмете разговора вам все же следовало бы...

   - Не подлежит разглашению! - резко обрываю его излияния. Варлаам Александрович пристально глядит на меня своим чуть ироничным и слегка надменным взором сквозь овальные стекла пенсне, но так и не произносит ничего в ответ на мою не слишком почтительную реплику. Сам работавший в ЧК, он, разумеется, вполне допускает, что ОГПУ может сильно не одобрять болтовню о делах, происходящих в стенах этого учреждения. Однако Аванесов вновь возвращается к вопросу о субординации:

   - Голубчик, вот уж о командировке по делам военного ведомства вы могли бы предупредить меня заранее, а не ставить своего начальника перед свершившимися фактами.

   Решаю не идти дальше на обострение и стараюсь ответить с максимальной вежливостью:

   - Варлаам Александрович, для меня самого предложение Реввоенсовета было полной неожиданностью. И при этом приходится ехать вдогонку уже отбывшей в Берлин комиссии, поэтому и оформление получается такое сверхсрочное. Как тут предупредишь заранее!

   - Нет уж, Виктор Валентинович, так дела все же не делаются! - ворчит Аванесов, не найдя, что возразить по существу. - Не следует вам стремиться поставить себя в исключительное положение. Вы ведь из-за своих амбиций и в Аркосе не сработались. Нет-нет, так нельзя! Постарайтесь уж впредь такие обстоятельства исключить. Иначе нам будет трудно с вами работать вместе. Да-да, весьма и весьма трудно!

   Со вздохом праведника перед лицом нераскаявшегося грешника, он протягивает мне мои бумаги:

   - Ступайте уж! Если бы сам Уншлихт так не нажимал... - далее Варлаам Александрович свою мысль не развивает, и, не подав на прощание руки, демонстративно смотрит в окно. Однако мне ведь ничто не мешает быть вежливым?

   - До свидания, - коротко киваю головой так и не повернувшемуся в мою сторону заместителю наркома, и покидаю его кабинет.

   К концу второго дня к командировочным документам прибавилась виза германского посольства, билет на самолет, и разрешение на ввоз оружия, выданное ОГПУ. Заграничный паспорт у меня и так был. Я не только успел получить положенные мне командировочные и суточные, но и оформленный через Спотэкзак аванс на "осуществление закупок товарных образцов", который Уполномоченный РВС в наркомате сам занес мне в кабинет. Теперь я уже запомнил его фамилию - это был тот самый Борис Голдберг, возглавлявший Особый отдел заграничных военных заготовлений в Наркомвоенморе.