Тьма века сего

Бернис лежала на диване с ледяным пузырем на лице и неудобной повязкой на ребрах и желала только одного: услышать телефонный звонок. Она уже пыталась подняться, в голове стучало, тело болело, но ей нестерпимо хотелось, чтобы кто-нибудь позвонил. Что происходило за стенами ее квартиры? Она несколько раз звонила в редакцию - "Кларион", но там никого не было. В конце концов она набрала домашний номер Маршалла, но и там никто не отвечал.

Наконец-то! Телефон проснулся. Бернис схватила трубку, как сова хватает мышь.

- Алло!

- Бернис Крюгер?

- Кевин?

- Да... - парень был возбужден и сильно нервничал. - Привет, я, похоже, помру, я имею в виду, что я здорово напуган!

- Где ты, Кевин?

- Я звоню из дома. Кто-то побывал здесь и изломал все у меня в квартире!

- Ты закрыл дверь?

- Да.

- Но почему ты ее не запираешь?

- Но она была заперта. Мне страшно. Похоже, за мою голову назначили хорошую цену.

- Будь осторожен, думай, что ты говоришь, Кевин. То, что мы слышали, будт наши телефоны прослушивают, вероятно правда. Твой, наверняка, тоже.

Вид долго не отвечал, потом от страха почти закричал.

- Да, я только что разговаривал, ты сама знаешь с кем! Думаешь, они слышали наш разговор?

- Я не знаю. Но мы должны быть осторожны.

- Что же делать? Все летит к чертям. Сузан сказала, что у нее есть доказательства, и все летит к чертям. Она собирается удрать оттуда.

Бернис оборвала его:

- Не говори больше ничего. Лучше, если мы встретимся с глазу на глаз. Где мы можем увидеться?

- Но разве они не узнают, где мы сделаем это?

- А! Узнают, так узнают, но мы, по крайней мере, будем уверены, что они подслушивают.

- Тогда давай скорее встретимся, ты понимаешь, скорее, слышишь?

- Что ты скажешь про мост через Джад-ривер, недалеко от Бэйкера?

- Большой, зеленый?

- Да, этот. Там есть поворот направо, сразу как съезжаешь с северного конца моста. Я буду там... скажем, в семь часов?

- Я приеду.

- 0'кей. Тогда до встречи.

Бернис не медля набрала номер "Кларион". Никакого ответа. Она позвонила Маршаллу домой.

Телефон на кухне Хоганов звонил и звонил, но Кэт и Маршалл сидели за кухонным столом не шевелясь, пока он не умолк. У Кэт дрожали руки. Она старалась сдерживаться, глядя на мужа полными слез глазами.

- У телефона потрясающая способность приносить худые вести, - с грустной иронией заметила она, опуская глаза.

Маршалл чувствовал, что в голове у него оглушительно пусто. Он не находил, что ответить.

- Когда произошел этот разговор?

- Утром.

- И ты не знаешь, кто звонил?

Кэт сделала глубокий вдох, пытаясь совладать со своими чувствами.

- Кто бы это ни был, практически он знал о нас с тобой все, и о Санди тоже. Он все учел, и это не было шуткой. Его доводы... были очень убедительными.

- Но он врал! - зло сказал Маршалл.

- Я знаю, - ответила Кэт примирительно.

- Они хотят меня запугать. Кэт! Они отобрали у меня газету, пытаются отобрать дом и теперь хотят разрушить мою семью. Между мной и Бернис ничего нет и никогда не было. Я для нее, честно говоря, слишком стар, я ей в отцы гожусь!

- Я знаю, - опять сказала Кэт. Она остановилась, стараясь собраться с силами, чтобы продолжить разговор. - Маршалл, ты мой муж, и если я тебя когда-нибудь потеряю, я знаю, что мне не найти никого лучше тебя. Я знаю также, что ты не из тех, кто позволяет страстям одержать над собой верх. Я тебя очень уважаю и всегда буду уважать.

Маршалл взял ее руку:

- И ты - именно та, о которой я всегда мечтал. Пожав руку мужа, Кэт заговорила вновь:

- Я уверена, что всегда буду к тебе так относиться, и это помогает мне держаться и ждать...Голос у нее дрогнул, и на кухне воцарилась тишина. Маршалл не знал, что ответить. Кэт с трудом сдержала слезы и, овладев собой, продолжала говорить:

- Есть и нечто другое, что осталось без изменения, но что мы хотели было изменить. Мы с тобой договорились, что все будет иначе, когда мы уедем из Нью-Йорка: твоя работа будет спокойнее, ты будешь уделять семье больше времени, и мы, все трое, постараемся лучше понять друг друга, чтобы наладить нашу семейную жизнь... - Слезы снова потекли, и ей стало трудно говорить. Но, раз начав, она хотела высказаться до конца: - Я не знаю, то ли это действительно неприятности настигают тебя,куда бы ты ни направился,то ли ты каждый раз сам себе изобретаешь трудности, но если я тебя когда-нибудь и ревновала или подозревала, что у тебя есть любовница, так это именно сейчас. У тебя есть другая любовь, Маршалл, и я, право, не знаю, могу ли я с ней соперничать.

Маршалл знал, что никогда не сумеет объяснить ей всего:

- Кэт, ты даже не подозреваешь, насколько это все серьезно.

Она покачала головой, не желая ничего слушать.

- Я говорю не об этом, я уверена, что это серьезное дело настолько важное, что оно, вероятно, требует всего ТВОЕГО времени и энергии. Но сейчас я пытаюсь объяснить тебе, какой вред нанесло все это мне, Санди, нашей семье. Маршалл я не хочу сравнивать, но мы с Санди оказались на последнем месте в твоем списке дел. Мы страдаем, об остальном я не хочу и говорить.

- Кэт... это именно то, чего они хотели добиться!