Тьма сгущается

И теперь, попавшись, Уто повел себя точь-в-точь как эти взрослые.

– Папа, не на-адо! – заныл он, вспомнив про обещанную кару. – Я больше не бу-уду! Правда-правда! Обещаю!

– Ты уже обещал, – напомнил Лейно. – И нарушил свое слово. Настоящие куусамане так не поступают. Так что твой плюшевый левиафан на неделю отправится на каминную полку.

Он двинулся в сторону детской.

– Не-ет! – взвыл Уто, и разрыдался. – Так нечестно!

– Честно-честно, – вмешалась Пекка. – Ты не сдержал слова. Как можно тебе верить, если ты слова не держишь?

Уто не обращал внимания ни на ее слова, ни на что бы то ни было, кроме своей чудовищной потери.

– Я же не могу спать без моего левиафанчика! – простонал он. – Ну как я смогу без него заснуть?!

– Придется попробовать, верно? – спокойно промолвила Пекка.

На самом деле она в ужасе ждала, как будет укладывать сына в постель без любимой игрушки, но показывать этого не собиралась.

– Может, в следующий раз ты подумаешь, прежде чем делать то, что тебе запретили.

– Я больше не бу-у-уду! – возопил Уто отчаянно, словно пойманный на казнокрадстве чиновник.

Шаги Лейно в коридоре возвестили приход катастрофы. Уто ринулся навстречу отцу.

– Мой левиафан!

Пытаясь догнать сына, Пекка проклинала свояка, подарившего Уто злосчастного зверя. Но если бы Олавин не купил левиафана, Уто привязался бы к другой плюшевой игрушке: было их у него изрядно.

– Все. Вопрос закрыт, – объявил Лейно. – А теперь иди к себе в комнату и не возвращайся, пока не перестанешь лить слезы и хлюпать носом.

– А вот буду плакать! – крикнул Уто, выбегая. – Вот все время буду!

Гостиную наполнила тишина – как на поле боя, когда сражение отгремело.

– Уф! – подытожил Лейно и сделал вид, будто утирает пот со лба. – Налью себе стопочку. Я ее заслужил. С тем же успехом полка могла проломить ему голову, знаешь.

– Еще как, – пробормотала Пекка. – Раз уж ты все равно идешь туда – налей и мне. Надо будет привести кладовку в порядок… но только не сейчас.

Из детской доносились душераздирающие всхлипывания: отчасти искренние, отчасти натужные – чтобы родителям стало стыдно. Но Лейно и Пекка не обращали на них внимания. Ближайшими соседями их были сестра чародейки с мужем, а те если и услышат вопли Уто, то решат, что родители выдрали его за дело, а не ради развлечения.

Лейно вернулся с двумя стопками грушовки. Одну он вручил Пекке, вторую поднял:

– За то, что мы пережили очередную катастрофу.

– За это выпью с удовольствием, – отозвалась Пекка.

Грушовка потекла в горло сладким огнем. Чародейка покосилась на лежащего на каминной полке плюшевого левиафана и рассмеялась. Но смех тут же оборвался: на память пришла не только истерика Уто, но и катастрофа, разразившаяся в Илихарме по вине альгарвейцев. Пекка пережила атаку, и ее товарищи-чародеи – тоже, но погибших оказалось слишком много.

Должно быть, мысли ее можно было прочесть по лицу, потому что Лейно прошептал: «Какое счастье, что ты это пережила», – и обнял жену.

– Большое счастье, – жадно выдохнула Пекка, не выпуская мужа из объятий, позабыв на миг обо всем. Но тут же, так и не разжав рук, покачала головой. – Столько трудов потеряно. Если бы они подождали еще день. Но…

Она пожала плечами.

Лейно прижал ее к себе вновь и опустил руки. Над чем работает его супруга, он так и не знал, но без труда понял – это нечто важное. И постарался, как мог, утешить Пекку.

– Я все же думаю, что альгарвейцы не знают о ваших разработках и знать не могут.

– Почему? – поинтересовалась чародейка. – Как ты можешь разбираться в этом лучше меня?

– А я и не разбираюсь, – признался Лейно. – Только все равно не верю. Почему? Скажу. Вдумайся, сколько даровитых волшебников должны работать над тем, чтобы выковать чары, способные переработать жизненную силу принесенных в жертву кауниан. Этим, должно быть, заняты их лучшие маги-теоретики. Хватит ли им сил следовать и другими становыми жилами?

Пекка поразмыслила и кивнула не спеша.

– Это разумно, – признала она и тут же поправилась: – Мне так кажется. Что по этому поводу думают в Трапани, не могу и представить.

– Если бы альгарвейцы желали поступать разумно, они вообще не затеяли бы эти жертвоприношения пленников, – ответил муж. Пекка снова кивнула. Но Лейно, как многие его соотечественники, обладал талантом смотреть на мир с точки зрения противника. – Они, должно быть, полагали, что обойдется пару раз, а там и до победы недалеко. Но… не обошлось.

– Да, в жизни часто бывает, что выходит не так, как задумал. – Пекка ткнула пальцем в сторону детской: – Что и выяснил только что наш Уто.

– Вроде бы успокоился, – с облегчением заметил Лейно.

– Столько времени реветь у него терпения не хватит даже ради любимого левиафанчика, – отозвалась Пекка. – Вот и славно, а то мы бы с ним с ума сошли. – Чародейка склонила голову к плечу. – Тишина просто могильная. Уж не заснул ли он там?

– Или заснул, или собрался поджечь дом и не хочет, чтобы мы ему помешали, прежде чем огонь разгорится, – заметил Лейно вроде бы в шутку, но в таких шутках обычно некоторая доля правды присутствует.