Тьма императора

– Та конфета, которую вы почти съели утром – почему вы не положили ее в рот всю сразу, а откусили кусочек?

Софию тоже очень интересовал этот вопрос.

– Она была не такая, как другие.

– Чем же?

– Остальные конфетки блестели. А эта – нет. Она была тусклая.

– Радость моя, – вмешался император, – если ты когда-нибудь еще раз увидишь нечто подобное – когда что-то одно отличается от остального, хотя не должно отличаться, – лучше не ешь.

– Да, пап, – кивнула Агата. – Я поняла. С этой конфетой было что-то не так. Она была испорченная, да?

– Верно.

Наследница вздохнула и посмотрела на Гектора, а потом на отца.

– А она сама испортилась или ее кто-то испортил?

– Вы очень умная девочка, выше высочество, – сказал дознаватель. – Вы видели или слышали что-нибудь странное?

Агата покачала головой:

– Нет, айл Дайд. Но если я что-то вспомню, я вам обязательно скажу.

После того как Гектор закончил опрашивать Агату, император попросил Софию побыть с детьми еще немного, зашел в камин и начал строить лифт в комнату Виктории.

Арен прекрасно понимал – да и видел, и чувствовал, что маленькая аньян едва на ногах стоит. Ее рабочий день уже длился двенадцать часов, и следовало бы отпустить девушку, но сначала нужно было уладить все с Викторией. Он хотел поговорить с женой до ужина, но не успел, поэтому пришлось просто распорядиться, чтобы ей подали еду в покои. Охрана доложила, что она поела, – и это был хороший знак.

Когда Арен вышел из камина в комнате жены, она сидела на постели в том же платье, что и днем, и напряженно смотрела в огонь заплаканными глазами. Император прислушался к эмоциям – тяжелая, гнетущая обида, тоска, боль… но хоть не ярость и ненависть.

– Вик, – сказал он, подходя ближе, и встал перед женой на колени, – прости. Я понимаю, тебе неприятно. Но я не могу решать все проблемы сразу, у меня не хватает на это ни сил, ни возможностей. В тот момент тебе нужно было успокоиться в первую очередь потому, что наша дочь – эмпат. Даже меня от твоих эмоций уносило, а что уж говорить об Агате? Эмпатический щит у нее слетает постоянно, да она и сама его частенько убирает – ей интересно знать, что ты чувствуешь. Понимаешь?

Обида из взгляда Виктории, да и из ее эмоций, не уходила, но она все же кивнула.

– Не сердись. – Арен поднял руки и, положив обе ладони на бедра жены, погладил. Она сразу вспыхнула жаркой страстью – и надо бы этим воспользоваться, но у императора не было времени на близость. – Сейчас я сниму печать, и сюда войдет Гектор. Он задаст тебе несколько вопросов, а потом мы оба узнаем его мнение по поводу участия Софии в этом деле.

Страсть сменилась разочарованием, и Арен, развеивая печать, чуть улыбнулся – так эти эмоции были похожи на чувства маленькой девочки, у которой отобрали конфету.

– Я сегодня полдня хотела тебя убить, – сказала Виктория хрипло, кашлянула и продолжила уже нормальным голосом: – Ты иногда бываешь настолько невыносимым, что я начинаю понимать Аарона.

Аарона…

Императору показалось, что в груди вместо сердца забился, запульсировал сгусток тьмы.

Аарона, значит.

Очень хотелось сказать, что Аарон был готов убить не только его самого, но и половину населения Альганны. Словно капризный мальчишка, безумный гордец, который не понимал, что быть императором – не значит казнить и миловать и настоящий правитель должен делать все, чтобы предотвратить войну, а не развязывать ее.

Но Арен промолчал. На споры у него тоже не было времени.

– Гектор, – сказал он, коснувшись браслета связи, и встал с колен, – заходи.

Дверь распахнулась, и в покои Виктории шагнул Дайд.

– Ваше величество, – поклонился главный дознаватель, замирая посреди комнаты, – у меня к вам несколько вопросов. Вы позволите их задать?

– Задавайте, – кивнула Виктория, стараясь делать это величественно, но с учетом заплаканных глаз получилось не очень. – Я постараюсь помочь.

– То успокоительное, которое прописал вам айл Родери. «Дуоментил». Вы часто его принимали?

Жена покачала головой:

– Пару раз в неделю, и то не всегда. Доктор говорил, что оно на крайний случай, лучше не увлекаться, и я стараюсь не увлекаться. Я в основном пью травяной чай, тоже айл Родери прописывал.

– Вы помните, сколько капсул оставалось в вашем пузырьке «Дуоментила», когда вы последний раз его принимали? И когда это было?

– Сколько капсул, не помню. Меньше половины. А когда… дней пять назад, наверное.

– Кто знал о том, что вы принимаете это лекарство?

Виктория нахмурилась.

– Ну, айл Родери. Арен. Ванессе я говорила, кажется. Матильда, конечно, знала. И все. А, нет! Адриан недавно упоминал, что ему плохо спится, прописали снотворное. Я сказала, что никогда не пила снотворное, но «Дуоментил» помогает мне заснуть. Это было… где-то в среду, наверное. Да, точно. В среду.

– Хорошо, ваше величество. Спасибо, у меня больше нет вопросов. Я могу идти? – поинтересовался Дайд, взглянув на Арена.

– Пока нет, Гектор. Мы с Викторией хотим кое-что у тебя узнать. Скажи, что ты думаешь об участии Софии Тали в покушении на мою дочь?