Читаем Тьма египетская полностью

Открыв калитку, Мегила увидел перед собой старого храмового служку с клюкою в руке и кривой улыбкой на губах. За спиною у него стояли четыре стройных, миловидных мальчика, одетых скромно, но чисто, каждый держал в руках мешок с имуществом. Круглые глаза, чёрные зрачки, лоснящиеся от страха ноздри. Стараются не дышать.

Старик объяснил — присланы по приказу верховного жреца для прислуживания в доме, ибо не пристало столь почтенному человеку, как «царский брат», самому вести своё хозяйство. Если эти четверо с чем-либо не справятся, всегда можно потребовать других.

И, не дожидаясь ответа, старик уковылял куда-то в сторону.

Мегила медленно переводил взгляд с одного мальчика на другого. Это были, конечно, не уличные дети из кварталов бедноты. Одинаковые причёски, осанка, даже мешки одинаковые, и у каждого под мышкой справа. Воспитанники храмовой школы. Лукавый жрец. Четыре привлекательных мальчика-шпиона. Впрочем, тут вокруг все шпионы. Мегила покосился на возвышающуюся над двором стену — в этот самый момент на ней никого не было. Этим надо было воспользоваться. Он сделал знак мальчикам — идите за мной. Они быстро пересекли двор — им приказано было выполнять все приказания этого человека, причём быстро и беспрекословно.

— Ждите здесь! — приказал Мегила, указав им место под пальмовым навесом неподалёку от входа в дом. Мальчики уселись на корточки спиной к глиняной стене, испуганно посверкивая глазами. Их новый хозяин ушёл в дом, оттуда некоторое время доносились шумы, свидетельствующие о том, что там что-то торопливо ищут. Двигалась мебель, прозвенел опрокинутый поднос. Выйдя из дома, Мегила быстрым шагом направился к службам и там поиски продолжил.

Мальчики понимали, что всё происходящее имеет прямое отношение к ним, и от этого им не становилось веселее. Их предупредили, что в этом доме от них могут потребовать чего-то не совсем привычного и ни в коем случае нельзя отказываться, как бы удивительно ни было требование. Когда им об этом говорил в храмовом приделе верховный жрец Аменемхет, они чувствовали себя польщёнными его доверием и важностью выпавшей им роли. Сейчас же, при виде странного, мрачного иноземца, да ещё ведущего себя самым непонятным образом, они испугались. Им было неуютно и тоскливо в малом просвете между монументальным приказом верховного жреца и неизвестным, но неизбежным капризом этого человека с длинным лицом.

Наконец он нашёл то, что искал. В кузнице. Несёт к дому. Зачем-то завернул к амбару. Заглянул внутрь, но входить не стал. Что это он там такое несёт? Какие-то тряпки, верёвки, обычное барахло, которому место на свалке. Само по себе оно было не очень страшное.

Шеду и Тамит честно сидели на полу в прачечной, даже и не думая покидать место ссылки. Они до такой степени теперь боялись нового хозяина, что даже не решались выглянуть сквозь щели в стене, хотя любопытство глодало их сильнее, чем боль от палочных ударов. А не сочтёт ли этот человек и простое подглядывание преступлением против своей власти? Старики обменялись мнениями на этот счёт. Пришли к выводу, что от этого азиата можно ждать чего угодно, что подглядывать весьма опасно, но сразу же вслед за этим они поползли на четвереньках к дыркам в стене. И вот что увидели: Мегила вышел из дверей дома и поманил к себе одного из четырёх мальчиков, что продолжали робко моститься под навесом. Они попытались схитрить, выясняя, кого господин имеет в виду, но «царский брат» не дал им растянуть это удовольствие, подошёл ближе и точно указал пальцем — ты!

Встал самый рослый из пареньков и побрёл куда было велено, цепляясь ногой за ногу. В другое время старики сами бы возмутились: что это за поведение?! Разве так должен юный слуга выполнять волю хозяина?! Но теперь они были скорее на стороне этих мальчишек, а вдруг они уже знают, какая для них заготовлена палка.

Никаких, впрочем, звуков из пределов дома не донеслось. И уже очень скоро «царский брат» снова появился на пороге. И поманил второго мальчика. Тот повёл себя точно так же, как и первый, только ещё замедленнее и неохотнее. Двое оставшихся начали торопливо шушукаться, а ведь до этого сидели смирно.

Стариками овладело любопытство, они хотели уже было побиться об заклад, выйдет ли хозяин за третьим мальчиком, но не успели. Он уже вышел. Третий попробовал вступить в переговоры с Мегилой. Должно быть, спрашивал, а что там произошло с первыми его товарищами, но иноземец был не расположен к разговорам. Он заметно спешил. Он просто подошёл, взял третьего за руку и потащил за собой.

Четвёртый привстал и огляделся, прижимая к груди свой мешок. Старикам даже показалось, что они поймали его растерянный взгляд. «Беги», — прошептал Шеду, но Тамит тут же приложил свою ладонь к его губам. Здесь такая история, что можно было и не обойтись палочной поркой.

Мальчик встал и осторожно засеменил в сторону выхода. Спиной вперёд, всё время сверля глазами вход в страшное жилище.

Старики ахнули и тут же сами себе позатыкали преступные рты.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всемирная история в романах

Карл Брюллов
Карл Брюллов

Карл Павлович Брюллов (1799–1852) родился 12 декабря по старому стилю в Санкт-Петербурге, в семье академика, резчика по дереву и гравёра французского происхождения Павла Ивановича Брюлло. С десяти лет Карл занимался живописью в Академии художеств в Петербурге, был учеником известного мастера исторического полотна Андрея Ивановича Иванова. Блестящий студент, Брюллов получил золотую медаль по классу исторической живописи. К 1820 году относится его первая известная работа «Нарцисс», удостоенная в разные годы нескольких серебряных и золотых медалей Академии художеств. А свое главное творение — картину «Последний день Помпеи» — Карл писал более шести лет. Картина была заказана художнику известнейшим меценатом того времени Анатолием Николаевичем Демидовым и впоследствии подарена им императору Николаю Павловичу.Член Миланской и Пармской академий, Академии Святого Луки в Риме, профессор Петербургской и Флорентийской академий художеств, почетный вольный сообщник Парижской академии искусств, Карл Павлович Брюллов вошел в анналы отечественной и мировой культуры как яркий представитель исторической и портретной живописи.

Галина Константиновна Леонтьева , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Проза / Историческая проза / Прочее / Документальное
Шекспир
Шекспир

Имя гениального английского драматурга и поэта Уильяма Шекспира (1564–1616) известно всему миру, а влияние его творчества на развитие европейской культуры вообще и драматургии в частности — несомненно. И все же спустя почти четыре столетия личность Шекспира остается загадкой и для обывателей, и для историков.В новом романе молодой писательницы Виктории Балашовой сделана смелая попытка показать жизнь не великого драматурга, но обычного человека со всеми его страстями, слабостями, увлечениями и, конечно, любовью. Именно она вдохновляла Шекспира на создание его лучших творений. Ведь большую часть своих прекрасных сонетов он посвятил двум самым близким людям — графу Саутгемптону и его супруге Елизавете Верной. А бессмертная трагедия «Гамлет» была написана на смерть единственного сына Шекспира, Хемнета, умершего в детстве.

Виктория Викторовна Балашова

Биографии и Мемуары / Проза / Историческая проза / Документальное

Похожие книги