Тьма египетская

Яхмос в тот самый момент, когда шеренга жрецов была как раз у него за спиной, резко поднял вверх обе свои длинные руки. И произошло чудо — вся испускающая страшные звуки равнина смолкла. И наступившая тишина схватывала душу сильнее, чем давешний рёв. Всё замерло, и казалось, не только расставленные там внизу люди, но и сама природа, даже солнце, оставались неподвижными не сами по себе, а по приказу генерала. И жрецы сбились с шага и стали замирать один за другим, кто сразу, а кто, потыкавшись в спины соседей, подпадая под действие нового закона неподвижности.

Единственное, что продолжало двигаться, хотя почти тайком и совершенно в стиле общей бесшумности, это лёгкая белая пыль. Она плавала туда-сюда, заворачиваясь в медленные, полупрозрачные узлы, окутывая коричневые каменные икры воинов. Полки стояли по колено в этом бесплотном, бесшумном плеске. Когда же в воздвигнутую руками Яхмоса картину откуда-то справа ворвалась ещё и чёрная, дергающаяся в воздухе птица, номарх поспешил руки опустить, дабы в сердцах потрясённых жрецов не зародилось сомнение в том, что он всевластен.

Полковые трубы и глотки опять грянули приветственным хором, жрецы, как бы вдруг расколдованные, спешно покинули балкон.

Яхмос достал из-за пояса жезл и энергично махнул им. Общий шум снова стих, и по сотням полетел передаваемый глашатаями приказ. Квадраты построения стали сжиматься внутрь себя и сдвигаться к правой стороне громадного плаца. Там им предстоит перестроиться в колонну и втечь в ворота, за которыми лежат приземистые постройки казарм.

Некоторое время молодой номарх любовался завораживающим порядком этих многочеловеческих перестроений, потом вернулся в залу. Кресла, в которых недавно сидели жрецы, были уже расставлены у стен, наподобие внутренних стражников. Мягкий овал беседы с духовными вождями Верхнего Египта был в прошлом. Или они подчинятся общим правилам нового военизированного порядка восстающих Фив или... Яхмос недодумал мысль, перед ним стояли Санех, Хнумхотеп и Нутернехт. Начальник личной охраны номарха и командиры двух лучших полков — «Летящие стрелы» и «Поющие стрелы». Второй и третий, молодые люди двадцати с небольшим лет, аристократического, тонкокостного сложения, но загорелые до черноты, как погонщики буйволов, — следствие постоянной полевой, армейской жизни. Оба были из родовитейших семей. Например, род Хнумхотепа владел одним из крупнейших фиванских уделов Мах и ни в чём не уступал роду Яхмоса, ни в богатстве, ни в древности. Случись какой-нибудь незначительный каприз в игре исторических сил, и на фиванском троне могли оказаться не Камос с Яхмосом, но Хнумхотеп. Однако молодой аристократ и в мыслях не держал ничего подобного, всецело и даже радостно вступив в полное подчинение своему другу. Превосходство во всех смыслах Яхмоса над сверстниками было слишком очевидно. Начальник стражи, напротив, был выходец из простонародья, друг генерала по детским играм. Он был сыном всего лишь носильщика опахала над челом своего господина, но, видимо, какие-то гордые мысли, поднятые перьями этого опахала из извилин родовитого человека, залетели в голову мальчика Санеха, и он возомнил о себе. С помощью невероятной изобретательности, упорства и хитрости он сумел втереться в доверие и дружбу к Камосу и Яхмосу, которые в детские свои годы были отнюдь не так просты и доступны, как, скажем, сын князя Бакенсети. Только человеку, которого они знали с самого детства, могли молодые правители доверить свою безопасность. В отличие от аристократов офицеров Санех был невысок ростом, кожа его была почти бледна, и общий вид у него был почти изнеженный, следствие того, что большую часть жизни он проводил в тени садов и опахал.

Яхмос поблагодарил и одарил Хнумхотепа и Нутернехта. Они получили новые жезлы командующих полками. Жезлы были золотые, украшенные каждый шестью драгоценными камнями. Оба были и удивлены, и смущены столь высоким отличием. Ни после похода в Нубию, ни после захвата гавани на Красном море, где они снесли сотни вражеских голов и нешуточно рисковали жизнью, их так не благодарили. С другой стороны, они отлично знали, что Яхмос ничего не делает просто так. Стало быть, он так высоко ценит эту парадную демонстрацию нынешним утром. Странно. Санех тихо улыбался за их длинными, загорелыми спинами, он отлично понимал, в чём тут дело. Впечатлить старых святош было важнее, чем чернокожих дикарей и обнаглевших купцов. А сколько при этом пролилось крови, не самое главное.

После того как командиры полков почтительно откланялись, выступил вперёд вкрадчивый Санех и сообщил, что господина хочет видеть некая старуха, очень подозрительного вида. Расплющенный нос подёргал ноздрями — начальник стражи говорил несомненно безумные вещи. Какие могут быть старухи?! До старух ли в этот момент правителю Фив, строящему планы великой войны?

Санех достал из складок передника небольшой перстень и протянул господину:

   — Она сказала, что ты захочешь с ней говорить, когда увидишь это.

Яхмос внимательно осмотрел вещицу:

   — Старуха?

   — Да.

   — Без бороды?