Ткущие мрак

– Вот ведь наглый молокосос, – проворчала сойка. – Ладно. Вообще не буду о ней говорить, кроме последнего замечания, что она ни хрена ничему тебя не научила. Что взять с татуировщика. Ну так вернемся. Четырнадцать рисунков, и ты те, что у тебя были, сегодня потратил совершенно бездарно. Лупил дубиной буквально вслепую. Зачем? Тьма тебя знает. Растратил весь свой потенциал, хотя, правильно подобрав таланты, мог ограничиться четырьмя или пятью. Ты не носишь оружия. Это глупо. Ты не умеешь использовать то, что тебе дали, – это преступно. Ну-ка. Начинай взрослеть, парень. А теперь дай посмотреть.

На этот раз он вложил ей в руку колокольчик.

Лавиани хмуро повертела предмет, придерживая язычок, чтобы тот не издавал звуков.

– Помню его. Учитель забирал звенелку у Нэ, когда рисовал мои татуировки, а потом относил назад. Тот фокус. С щитом. Как ты это проделал?

– Просто.

– Покажи.

– Я не знаю как.

– А говоришь «просто». Ладно. Разберемся.

– Разберемся? – Он поднял брови.

– Разумеется. Я научу тебя паре фокусов, малыш. И не смотри так. Я не добрая тетушка, и у меня на твой счет свои планы.

– Хотелось бы узнать какие, прежде чем давать согласие.

– В Риону едет Шрев. Что-то мне подсказывает, что эта паскуда рано или поздно найдет меня. А я с ним не могла бы справиться даже в свои лучшие годы. Но вот у тебя есть шанс. Если я тебя поднатаскаю.

Глава десятая Вкус тумана

– Когда настанет конец времен?

– Когда те, кто всегда был врагами, объединятся. Когда некромант пойдет рука об руку с таувином. Когда асторэ смогут быть в мире с великими волшебниками.

– Выходит, мир будет существовать вечно. Ведь то, о чем ты говоришь, невозможно.

Диалог на кафедре Каренского университета. 10 лет до начала Войны Гнева

Нэ восседала на высоком, ободранном от коры пне, словно нищий на чужом троне, и с задумчивым видом жевала сухие абрикосы, не мигая, точно ящерица, глядя на Эйрисла.

– Вечер, – наконец произнесла она. – После того как я перестала поддерживать твой странный каприз, лейтенант. Даю на отсечение свою никому не нужную голову, что ты умрешь этим вечером.

– Это мы еще посмотрим. – Эйрисл произносил слова с трудом, словно кто-то чужой говорил за него.

– Ну… посмотри. Хотя не вижу удовольствия сказать покойнику «я же была права». Мертвец не сможет оценить своего проигрыша, а я, соответственно, насладиться победой над упрямым дурнем. Что толку глумиться над трупом? Это свойственно лишь молодым героям. А я не молода и не герой. Давно уже не герой. У меня нет зеркала, чтобы ты внимательно рассмотрел себя. Так что придется поверить на слово. Ты как раз тот самый труп, о котором я только что говорила, но на удивление пока еще живой. Эта груда гнилого мяса, от которой смердит на все окрестности так, что даже до Шестерых долетает, сосет из тебя жизнь с безумной скоростью.

Эйрисл перевел взгляд на Тиона, стоявшего у пушистых, припорошенных снегом еловых ветвей. Конь представлял собой жалкое зрелище и не гнил стремительно лишь из-за холодов, что властвовали недалеко от Драбатских Врат. Случись сейчас лето, и животное нельзя было бы увидеть за тучей мух, что кружили бы над ним.

– Вариантов развития событий два. Либо он выпьет из тебя все твои не самые большие силы до заката, либо ты его отпустишь прямо сейчас. Зла я тебе не желаю.

Эйрисл кисло усмехнулся и внимательно рассмотрел себя. Катрин, или Нэ, один шаутт, не права, что он не может себя увидеть. Прекрасно может. Глазами Тиона.

Да. Все довольно паршиво. Он очень сильно исхудал, кожа стала бледной и бесцветной, а волосы тусклыми.

– Ты права, – с неохотой произнес лейтенант.

– Хм. Слова, вселяющие в мое черствое сердце надежду. Ты все же решил составить компанию мне, а не той стороне. Лошадь, пускай и дохлая, нам, конечно, нужна. Но цена слишком высока.

– Я не знаю, как это остановить.

Нэ, прожевав еще один сушеный абрикос, сказала:

– Я не могу научить тебя тому, чего не умею. Просто отпусти его. Ты держишь то, что не хочешь терять. Это обычная человеческая черта. Пойми, пришло время, отпусти и иди дальше. С болью, но зато живой. Эти игральные кости, которые ты все время держишь в ладонях, вполне могут помочь.

Он закрыл глаза, ища то, что за несколько недель стало для него привычным – нить нежизни его коня. Ему потребовалось больше получаса, чтобы понять, как рассечь ее. Когда это случилось, ноги Тиона подкосились, и он упал, ткнувшись оскаленной мордой в снег.

Эйрисл глубоко вздохнул, ощущая запах морозного дня, еловых иголок, мертвой плоти. Солнце стало ярче, появилось желание выпить горячей воды, в пальцы вернулось ощущение холода, а зрение наконец-то стало его и чувство странного голода оставило желудок.