Ткач Кошмаров

– Очевидно, древние, которые, как и мы, точат зуб на Трибунал.

– Я знаю, что среди них тоже есть глейстиг, вервольфы и бааван-ши…

– Не из моего клана, – отрезала Джамесина. – Одичавшие, отбившиеся от рук изгои.

Морриган пропустила ее слова мимо ушей.

– Я говорила о другом. Кто из существ древней крови способен не только высосать из человека всю кровь, но и уничтожить его кости и внутренние органы, оставив лишь кожу?

Джамесина переглянулась с Домиником.

– Я с подобными созданиями незнакома. Но я понимаю, о чем ты говоришь. Мои шпионы сообщили, что, помимо выпитых досуха охранников и надзирателей, был найден и начальник тюрьмы. Вернее то, что от него осталось: кожа со скальпом, но… скажем так, без начинки.

Морриган задумчиво покусала губы.

– Возможно, это и не существо, а какие-то новые и наверняка полуночные чары. Что доказывает: в связке с носителями древней крови работают полуночные колдуны.

– Доказывает?

– Мой осведомитель, агент Департамента, о котором я упоминала, – деловито начала Морриган, – помимо всего прочего, прекрасный следопыт. Однако он не сумел отыскать След напавших на Картрай – кто-то его развеял. Существам древней крови подобное не под силу.

Джамесина медленно кивнула.

– Выходит, о своих связях ты не врала. Что ж, это полезная информация. Стоит ее запомнить.

К разочарованию Морриган, дальнейший разговор дал понять, что никому из присутствующих ничего неизвестно о том, кто является лидером Дикой Крови. Личность убийцы Конхобара, ребят из Картрая и надзирателей тюрьмы была окутана тайной.

А значит, он до сих пор неуловим.

Глава 27. Трансмутация

Белые кафельные стены. Горячие, обжигающие струи воды.

Дэмьен подставлял под них распаренные докрасна грудь и спину, фыркая, как молодой мерин. Довольные, они с Эйденом гоготали во весь голос. Даже если они не станут сильнее благодаря трансмутационным чарам, то впервые за долгое время наедятся досыта, отмоются дочиста и отоспятся в теплых кроватях. Да хоть на солдатских шконках, им-то что? Главное, не в очередной заброшке с гуляющими по ней сквозняками, выбитыми окнами и лоскутом открытого неба вместо крыши. А в хорошо отапливаемом сущностями огня здании, гордо именуемом исследовательским центром.

Им велели «отмыться как следует», будто они были грязными щенками, которых подобрали с улицы и взяли в дом с натертыми до блеска полами.

Дэмьен старательно выскоблил щеткой грязь из-под ногтей и, разморенный, вышел из душа. Казалось, еще немного, и кожа начнет сиять – такой чистой она была. Оглядев себя, он нахмурился – к ноге прилипло что-то…

– Фу, мерзость, – прокомментировал Эйден.

Дэмьен с трудом оторвал нечто черное, липкое на ощупь, от лодыжки. Нечто поддалось не сразу: впилось в кожу так, что отрывая «мерзость» с концами, он почувствовал легкий укол боли. Нахмурился еще больше, разглядев, что именно снял с ноги – черную, маслянисто-глянцевую сеточку, похожую на паутину.

– Что, уже трансмутировался? – хохотнул Эйден, разглядывая ее, лежащую на ладони друга. – Превращаешься в паука?

– Иди ты.

Выбросив паутину, Дэмьен ополоснулся еще раз, чтобы смыть след от прикосновения чего-то мерзкого. И смутное ощущение тревоги.

Их проводили в комнату, заполненную рядами односпальных кроватей. Дэмьен насчитал десять штук. Но кто знает, сколько в исследовательском центре таких спален?

Они с Эйденом заняли соседние койки. Долго не могли уснуть – представляли, какой будет их новая жизнь. Мечтая, прикрывались смехом, чтобы не выдать, что всерьез верят в возможность того, о чем говорят. Придумывали имя для команды, с ходу решив, что на задания будут отправляться только вдвоем. Начиная от пафосных вроде «Дикие звери» и «Дети ночи» до бредовых «Клуб сумасшедших» и «Падшие ангелы». В комнате они были одни, так что своим гоготом никому не мешали. Однако вскоре зашла сотрудница центра и строгим голосом велела им спать и набираться сил перед завтрашним днем.

Эйден с умопомрачительно серьезным видом провел большим и указательным пальцами по губам, закрывая их, словно молнию и выкинул «ключ» в сторону. Дэмьен молча давился смехом.

Прежде чем отвернуться в разные стороны, они стукнулись кулаками с корочками на костяшках пальцев. Для кого-то это – приветственный жест, для них двоих – засекреченное послание друг другу. «Все будет хорошо, братец».

Теперь все и впрямь будет хорошо.

Сонно таращась в потолок, Дэмьен разглядел в углу, в котором порхала неяркая сущность света, паутину.

«Надо им сказать, чтобы убирались получше».

Паутина казалась темной, почти черной – наверное, все дело в падающих на нее тенях. Но как он в таком случае смог разглядеть паутину? И почему казалось, что она расползается? Растет, набухает, покрывая собой уже весь потолок…

Кольнуло тревогой, но Дэмьен не понимал, почему.