Ткач Кошмаров

– Потом в твоей жизни появилась Морриган. Именно она была первой после Мэйв девушкой, которой ты по-настоящему увлекся. И это влечение… нет, оно не стало трещиной в вашей любви с Мэйв. Скорее, оно открыло тебе глаза: к прошлому возврата не будет. Теперь у Мэйв – своя жизнь, а у тебя – своя. Ты нашел себя в помощи людям и нашел свое место в Пропасти. Первая любовь сменилась чем-то теплым, глубоким, спокойным, и внезапно ее перебила яркая, ослепительная страсть к Морриган. Но в этом ты не может признаться даже самому себе. Поэтому каждый раз от ее касания что-то взрывается внутри тебя. Страсть, смешанная с виной и с яростью – потому что ты не можешь простить за эти чувства ни себя, ни ее. Но Морриган не виновата. Она – лишь катализатор происходящих с тобой перемен. Я знаю, как тяжело это принять, но рано или поздно тебе придется признать, что ты на самом деле испытываешь к Морриган и Мэйв.

– Не смей. – Дэмьен стоял, раздувая ноздри и сжимая кулаки.

Клио отшатнулась, сглотнув.

– Ч-что?

– Никогда не смей влезать в мою голову, в мои сны и в мой разум. И не пытайся трактовать мои мысли.

– Я лишь хочу помочь тебе понять…

– Убирайся из моей головы! – выпалил он прежде, чем успел понять: он прогоняет ту, что спасла его от кошмаров.

И еще большего безумия, чем то, которое преследовало Дэмьена всю его жизнь.

Он зажмурился, понимая, что наделал. И вот оно – чувство, о котором говорила Клио. Ярость, смешанная с виной. Дэмьен медленно выдохнул, пытаясь успокоиться и взять себя в руки.

Когда ему это удалось, открыл глаза.

– Клио, прос…

Просить прощения было не у кого. Клио исчезла из его сна.

Эпилог

Самым сложным для Клио было рассказать Нику о Бадб. Такое, наверное, бывает, когда тайна близкого человека напрямую касается и тебя самого. Трудно избавиться от ощущения, что чужие грязные секреты и на тебе оставляют след.

– Это моя мать, Ник. Это она убивала людей и выпивала из них колдовскую силу. Она – Ткач Кошмаров.

В глазах Ника Клио видела отражение собственных чувств. Ужаса, недоверия, шока.

Они стояли в гостиной. Взгляд взволнованно летающей по комнате голубки независимо от воли хозяйки подмечал деталь за деталью: аккуратно разложенные на столе мемокарды, чемоданы Клио, притулившиеся в углу, а за широким окном – Кенгьюбери.

Клио вернулась в родной город. Жаль, повод для возвращения приятным никак не назовешь.

– Мы прокляты, да? Наша семья словно проклята, только беды у нас разные. Я мертва, Бадб одержима властью и силой, Морриган мечется между светом и тьмой.

– Между вами двумя…

Клио понуро покачала головой.

– Я – не свет. Я даже не попыталась убедить Бадб в том, что так… так нельзя! – Она в отчаянии закусила губу. – Слышишь эти великие аргументы? Может, я бы не смогла уговорить ее отпустить спящих, но вместо того, чтобы попытаться, я просто сдалась!

– У тебя все равно ничего бы не вышло. Это же Ткач Кошмаров…

– Да, но… – Она шумно выдохнула. – Хуже всего то, что из-за Бадб я теперь на каждого готова смотреть с подозрением. Как доверять кому-то, когда жестокой убийцей может оказаться твоя собственная мать?

– Мне ты всегда можешь доверять.

– Я знаю, – прошептала Клио, взглянув на Ника глазами голубки.

Она себе не противоречила, ведь Ник не был «каждым». Для нее он всегда был кем-то особенным.

– Не терзай свою душу мыслями о Бадб, – ласково попросил Ник. – Мы все равно не сможем действовать, пока не поймем, как ей противостоять.

Непроизнесенное «Если это вообще возможно» повисло в воздухе.

Специально для Клио Ник приготовил нехитрый ужин. Они поели в тишине, неловко поглядывая друг на друга. Даже обычная насмешливость Ника куда-то делась. И вечером, когда они устроились на диване перед экфовизором, сменяющие друг друга страх и решимость в душе Клио вдруг обернулись какой-то отчаянностью. Если она сумела открыть Нику столь постыдную и чудовищную тайну о матери… нужно идти до конца.

И неважно, что будет дальше. Даже если жизнь в его доме обернется троекратной неловкостью, даже если она потеряет друга… Появись перед ней сейчас дух Аситу, непременно сказал бы: «Жизнь слишком коротка». И порой совершенно непредсказуема. А Клио не простит себе, если не успеет признаться во всем Нику.

А Саманья, окажись она тут, сказала бы: «Счастье не ждет».

– Ник, я должна сказать тебе кое-что. Но… – Клио заставила себя продолжить: – Мне непросто говорить, поэтому…

– Я весь внимание, – с легкой настороженностью отозвался Ник.

Клио шумно выдохнула. В голове крутились десятки заготовленных фраз, придуманных ею и после беседы с Саманьей, и во время сегодняшнего ужина.

А потом, разозлившись на собственную робость, Клио выпалила:

– Ты мне нравишься.

Вот так просто, неэлегантно и совершенно банально… но главное было сказано.

– И ты мне, птичка, – тихо сказал Ник.

Клио поняла, что не дышала в ожидании ответа. Она поерзала на месте, страшась поддаться радости, ярким огоньком вспыхнувшей в сердце. Боясь, что неверно поняла, а Ник подразумевал нечто иное. А в слово «нравишься» он вкладывал другой, нежели она, смысл…

Чуть повернув голову вправо, Клио уточнила: