Титус Гроун

– Мы собрались здесь, – вещал архивариус, важно качая многострадальной бородой, – в этой освященной тысячелетней мудростью библиотеке Сепулкрейва, семьдесят шестого представителя горменгастской династии, повелителя области, что простирается широко на все четыре стороны света: на севере владения лорда Гроуна доходят до гигантских пустошей, на юге – до обширных солончаковых степей, на востоке – до синего моря и зыбучих дюн, а на юге – до безжизненных скал…

Это предложение старик умудрился произнести на одном дыхании. Без последствий это не прошло – Саурдаст закашлялся, но быстро взял себя в руки и продолжил:

– Мы собрались здесь семнадцатого дня октября месяца для того, чтобы выслушать его сиятельство. Луна стоит высоко в небе, рыба прячется в глубоких омутах, нагуляв жир. Совы, что обитают под крышей Кремневой башни, вылетели в поисках добычи, потому что на землю опустилась ночь. Именно в такой час его сиятельству, семьдесят шестому лорду Гроуну судьба велела донести до своих чад и домочадцев волю разума.

Я, как главный церемониймейстер, хранитель традиций и архивов семьи Гроун, заверяю вас, ваше сиятельство, что вы вольны донести до присутствующих свою волю в том виде, в каком подскажет вам Провидение.

Вы, ваше сиятельство, и вы, ваше сиятельство, – Саурдаст на мгновение перевел взгляд в сторону леди Гертруды, – вы оба косвенные виновники сегодняшнего ритуала. Ритуал посвящен ему – плоти от вашей плоти – юному лорду Гроуну, именем Титус… Это ни для кого не тайна…

Но все-таки легкие изменили старику – он позорно закашлялся. Злясь на себя и проклиная годы, Саурдаст обвел взглядом присутствующих и несколько раздраженно повторил:

– Да, ритуал посвящен юному Титусу Гроуну…

Неожиданно госпожа Слэгг заметила, что Саурдаст бросает в ее сторону многозначительные взгляды. Нянька тотчас поняла, что она должна встать и поднять ребенка в воздух – кажется, именно этого требует вездесущая традиция. Старуха поспешно вскочила на ноги и подняла младенца вверх, но странным образом никто не уделил ему внимания. Исключением был только Альфред Прунскваллер – он ободряюще подмигнул няньке, словно давая понять, что ее мучения скоро закончатся. Она благодарно улыбнулась ему и еще крепче прижала ребенка к плоской груди.

– Теперь я должен повернуться к вам спиной и четырежды стукнуть по столешнице, – возвестил Саурдаст, – госпожа Слэгг положит мальчика на стол, а лорд Сепулкрейв… – Тут старика вновь скрутил кашель. Неожиданно закашлялась и леди Ирма. Достав шелковый платочек, сестра доктора быстро подавила кашель и виновато посмотрела в сторону госпожи Гертруды. Впрочем, никто не обратил внимания на Ирму Прунскваллер – и сестра медика мысленно оскорбилась, решив, что ее извинения не приняли. Старая дева раздула ноздри, втягивая в легкие напитанный пылью библиотечный воздух. Кроме запаха кожи и бумаги в воздухе носился и еще какой-то тяжелый запах, но мысли присутствующих были заняты совершенно другим. Наконец Саурдаст заговорил снова:

– Госпожа Слэгг положит ребенка вот на этот столик, а лорд Сепулкрейв соблаговолит подойти ко мне сзади и прикоснуться к моей шее указательным пальцем левой руки.

Жест его сиятельства будет служить сигналом мне и леди Слэгг отойти в сторону, что мы и сделаем. Мое место у столика с лежащим на нем мальчиком займет его сиятельство…

– Тебе хочется кушать, любовь моя? Неужели у тебя в желудке ни зернышка? Неужели?

Голос ворвался в торжественное бормотание Саурдаста столь бесцеремонно и неожиданно, что каждый из присутствующих поначалу счел его обращением к себе лично; однако, повернув головы, все тотчас увидели, что леди Гертруда преспокойно беседует со своим пернатым любимцем. Для собравшихся так и осталось тайной – ответил ли дятел на вопрос хозяйки, потому что в этот момент легкие Ирмы Прунскваллер вновь разорвал кашель. Странным образом кашель напал и на доктора, и на госпожу Слэгг.

Дятел беспокойно взвился в воздух и заметался под потолком; лорд Сепулкрейв, медленно направлявшийся на указанное архивариусом место, удивленно оглянулся – он явно был удивлен дружным кашлем. Однако долго удивляться аристократу не пришлось – его чуткие ноздри уловили подозрительный горьковатый запах – пахнуть так мог только дым. Фуксия дернулась – у нее тоже запершило в горле. Девочка тревожно оглянулась по сторонам – ей давно уже казалось, что в помещении пахнет дымом, но только сейчас догадка переросла в уверенность.

Первым опомнился доктор – резко вскочив на ноги, он пробрался вперед и тревожно огляделся, наклонив голову по-птичьи набок.

– В чем дело? – поинтересовалась леди Гертруда холодно, глядя прямо в глаза доктору.

– Как в чем дело? – бросил Альфред Прунскваллер раздраженно, не переставая скользить взглядом по бесчисленным книжным корешкам. – Осмелюсь сказать, что это, ха-ха-ха, типичный случай уплотнения атмосферы… Дыхание затрудняется, побочные примеси в воздухе губительно действуют на человеческий организм, ха-ха.