Титан (The Titan)

The little yellow, blue, green, white, and brown street-cars which he saw trundling here and there, the tired, bony horses, jingling bells at their throats, touched him.	Навстречу ему попадались желтые, голубые, зеленые, белые и коричневые вагончики конки; их тащили, позвякивая колокольчиками, заморенные, худые, как скелет, клячи, и это зрелище позабавило Каупервуда.
They were flimsy affairs, these cars, merely highly varnished kindling-wood with bits of polished brass and glass stuck about them, but he realized what fortunes they portended if the city grew.	Вагончики были совсем дрянные - просто ярко размалеванные фанерные ящики с вставленными в них стеклами и приделанными кое-где блестящими медными побрякушками, но он понимал, что, когда город разрастется, на конке можно будет нажить миллионы.
Street-cars, he knew, were his natural vocation.	Городские железные дороги были его призванием.
Even more than stock-brokerage, even more than banking, even more than stock-organization he loved the thought of street-cars and the vast manipulative life it suggested.	Ни маклерские операции, ни банкирская контора, ни даже крупная игра на бирже не привлекали его так, как городские железные дороги, открывавшие широчайшие возможности для хитроумных манипуляций.
Chapter II. A Reconnoiter	2. РАЗВЕДКА
The city of Chicago, with whose development the personality of Frank Algernon Cowperwood was soon to be definitely linked!	Чикаго - город, с развитием которого так неразрывно будет связана судьба Фрэнка Алджернона Каупервуда!
To whom may the laurels as laureate of this Florence of the West yet fall?	Кому достанутся лавры завоевателя этой Флоренции Западных штатов?
This singing flame of a city, this all America, this poet in chaps and buckskin, this rude, raw Titan, this Burns of a city!	Город, подобный ревущему пламени, город -символ Америки, город-поэт в штанах из оленьей кожи, суровый, неотесанный Титан, Берне среди городов!
By its shimmering lake it lay, a king of shreds and patches, a maundering yokel with an epic in its mouth, a tramp, a hobo among cities, with the grip of Caesar in its mind, the dramatic force of Euripides in its soul.	На берегу мерцающего озера лежит этот город-король в лохмотьях и заплатах, город-мечтатель, ленивый оборванец, слагающий легенды, - бродяга с дерзаниями Цезаря, с творческой силой Еврипида.
A very bard of a city this, singing of high deeds and high hopes, its heavy brogans buried deep in the mire of circumstance.	Город-бард - о великих чаяниях и великих достижениях поет он, увязнув грубыми башмаками в трясине обыденного.
Take Athens, oh, Greece!	Гордись своими Афинами, о Греция!
Italy, do you keep Rome!	Италия, восхваляй свой Рим!
This was the Babylon, the Troy, the Nineveh of a younger day.	Перед нами Вавилон, Троя, Ниневия нового века!
Here came the gaping West and the hopeful East to see.	Сюда, дивясь всему, исполненные надежд, шли переселенцы из Западных штатов и Восточных.
Here hungry men, raw from the shops and fields, idyls and romances in their minds, builded them an empire crying glory in the mud.	Здесь голодные и алчущие труженики полей и фабрик, носясь с мечтой о необыкновенном и несбыточном, создали себе столицу, сверкающую кичливой роскошью среди грязи.