Тишайший (сборник)

– Спасибо. – Гаврила поклонился собранию. – Хоть и не по праву мне этот почет, этот караул, а без него, видно, не обойтись. Особенно теперь… Слушайте, что я вам скажу, и решайте, как быть. Бедные меньшие люди стоят за город стеной, а ведь многие из них голодно живут… Ходил я по городу, смотрел. Детишки в бросовых кучах роются, еду ищут, как собачата бездомные. Не бывать этому в свободном городе во Пскове!.. У всех богатых посадских людей, у всех дворян сегодня же надо отобрать лишки и поделить между людьми многодетными, бедными, вдовам раздать и детям их.

Дворяне и посадские из богатых промолчали, а все остальные сказали:

– Так и будет!

– Давно пора! – воскликнул с порога Томила Слепой.

– Вернулись? – обрадовался Гаврила.

– Я – с победой! – выступил из-за спины Томилы Донат. – Отряды воеводы Татищева разбиты и отступили от Острова. Пленные дворяне во дворе.

– Вы ко времени пришли. Завтра идем на Хованского всем городом, – сказал Максим Яга.

Гаврила поднял свою больную руку, требуя тишины. Он обратился к дворянам:

– Я надеюсь, что вы не затаите на город обиды. У нас одна беда, и нам надо пережить ее вместе, делясь друг с другом последним. Завтра я жду дворянское ополчение в седле. Если вас не будет, то всем вам быть в тюрьме. Вы лишены будете не только избытков ваших, но и всего имущества и домов своих. Я сам поведу завтра войско на Снетную гору.

Донат был мрачен. Он ждал похвал за победу, а ее даже не заметили.

Подошел к Гавриле:

– Я выполнил твой наказ. Теперь позволь мне поединок с врагом моим Зюссом.

– Сегодня не позволю. – Гаврила обнял его. – Вот побьем завтра Хованского, тогда с Богом.

– Хорошо, – согласился Донат. – Я могу идти?

– Нет. Сейчас будем думать о завтрашней битве. – Увидел, что Ульян усаживается на лавке поудобнее, спросил его: – Ульян, а почему ты еще здесь?

– А где же мне быть? – удивился Ульян.

– Как – где? Возле острожка перед Власьевскими воротами.

– Иду! – Ульян встал. Подошел к Гавриле, замялся.

– Что у тебя?

– Дело одно! Отойдем в сторону.

Отошли. Ульян положил Гавриле незаметно от других в здоровую руку грамотку, полученную от Пани.

– Велено передать тайно, – сказал Ульян и быстро ушел.

Гаврила не удивился. Сегодня его разучили удивляться. Разжал ладонь. Грамотка была мала. Развернуть грамотку не успел. Стрельцы-телохранители подвели к нему Мирона.

– Вот, староста, к тебе рвется.

– Что случилось, Мирон? – спросил Гаврила.

– Да то и случилось. Убил я голубя. Вот он. – Вытащил мертвую птицу из сумки.

Гаврила спрятал грамотку в зепь, взял птицу. Так и есть. На ноге торбочка. И не пустая. Гаврила достал из нее клочок бумаги.

Старосту окружили все, кто остались во Всегородней избе решать судьбу завтрашнего сражения. Гаврила развернул голубиное письмо. Читать не стал, вспомнил о Мироне.

– За меткость твою, – сказал ему, – за большое радение в службе награждаю тебя, Мирон, саблей с дорогим камнем.

Такая сабля была в кладовой Всегородней избы. Ее отобрали у Собакина.

Счастливый возвращался Мирон к своей пушке на Гремячей башне, а Гаврила тем временем читал странную грамотку, добытую в небе. Неизвестный писал неизвестному: «Пришло два гусака, привели своих гусят да с ними сорок белых ворон горемычных».

– Вот тебе и на́! – крякнул Максим Яга. – Загадка.

– Два гусака, гусята, белые вороны, – задумчиво проговорил Томила. – Пожалуй, загадка не больно-то хитрая…

Его перебил Донат:

– Два гусака: это я и Томила. Гусята – мой отряд. Белые вороны горемычные – пленные дворяне, которых мы привели.

– Все как будто сходится, – согласился Гаврила.

А Донат вдруг покраснел как рак: он вспомнил клетку с голубями.

– Ты что розой рдеешь? – спросил его Гаврила.

– А это ему стыдно, что он старому человеку слова не дал сказать, – усмехнулся Томила Слепой. – Впрочем, я давно не видел его краснеющим. Мы ведь и на пленных катались, как фараоны египетские.

– О всех делах забыть! – приказал Гаврила. – Думайте об одном – как согнать Хованского со Снетной горы.

Пока знатные стрельцы раскидывали мозгами, Гаврила прочитал и вторую грамотку, которую получил от Ульяна.

Прочитал и глазам своим не поверил. Вскочил резво на ноги:

– Задержать Ульяна! Доставить его немедля к нам во Всегороднюю избу!

Все всполошились, но Гаврила приказал думать о предстоящей битве и на вопросы отвечать не пожелал.

Гонец вскоре вернулся один. Взмокший, красный.

– Ульян Фадеев бросил отряд, с которым ходил на приступ острожка, и бежал к Хованскому.

– Измена за одним столом с нами сидела, – горько сказал Гаврила и бросил на стол тайную грамотку. – Именем государя без всякой совести ищут новых предательств.

Томила Слепой взял Ульянов «подарочек», прочитал вслух. Сам государь просил старосту Всегородней псковской избы принести ему, государю, свою вину, уйти из города в полк к Хованскому, и за то Гавриле Демидову была обещана государева милость.

Гаврила вдруг весело засмеялся: