Тимур — сын Фрунзе

Утром приехала крытая полуторка: лейтенант Захаренков за старшего, а с ним весь техэкипаж недолетевшего до Крестец «яка».

— Аварийная команда, и бою! — полушутя-полусерьезно скомандовал Захаренков продрогшим в кузове механикам.

Менков волновался больше всех. Когда же осмотрел двигатель, облегченно вздохнул:

— Производственный дефект. А я уж измаялся: неужто, думаю, прошляпил?

Замена двигателя, да еще в январскую стужу, — дело тяжелое, хлопотное. Стаскивая с полуторки треногу с блоком. Аверченко и Менков, бодрясь, покрякивали:

— Теперь двигатель поставим классный!

Захаренков, уходя в диспетчерскую, тоже оптимистически заметил:

— И верно, без волокиты дефицитный мотор получили. Мне такое новое начальство по душе.

Слушая их, Тимур помалкивал и заклинал себя: «Никогда… ни при каких условиях… ни при каких обстоятельствах… даже намеком ты не должен давать повода хотя бы на малую привилегию. Только как все!»

Меняли двигатель два дня, почти без перерыва. Тимур не отходил от самолета и наравне со всеми участвовал в изнурительной работе. Сержантам были по душе сноровка и трудолюбие командира, а Менков даже шутливо похвалил:

— А у тебя, лейтенант, ладно и толково получается!

Тимур, вытирая паклей запачканные тавотом руки, не без гордости ответил:

— Еще в летной школе любил с моторами возиться.

— А ты переходи в технари, без работы не оставим! — И засмеялся с добродушной подковырочкой: — Только вот ключи холодные.

— Работой меня, Дима, не запугать, а холода не боюсь… Только моя работа там! — И Тимур махнул в морозную синь неба.

Во второй половине следующего дня Тимур и Захаренков пошли за разрешением на облет. Получив команду опробовать новый мотор в воздухе, Тимур полузагадочно сказал начальнику штаба эскадрильи:

— Качну крыльями, — значит, все в порядке и…

— Что «и»?

— … и не беспокойтесь. А то как-то складывается: я доставляю всем много хлопот. Вот вы приехали, оторвал вас от дела.

— Не я, так другой бы приехал: на машине должен быть старшим средний командир.

— Одним словом, не беспокойтесь.

Взлетев, Тимур прочертил по безоблачному небу несколько кругов, пролетел бреющим над своими помощниками и диспетчерской, помахал крыльями и взял курс на Крестцы.

Захаренков покосился на дежурного. Тот, следя за быстро удаляющимся в западном направлении истребителем, укоризненно покачал головой:

— Непорядок… Я ж дал разрешение только на облет.

— Почему непорядок? — возразил Захаренков. — Двигатель работает отлично, а летчик спешит в свою часть.

— Двигатель-то работает отлично, а вот я, выходит, погано: надо бы не отдавать полетный лист.

Точка превратилась в точечку и вскоре совсем исчезла. Захаренков сказал:

— Понимаю его. Ведь вы бы после облета не разрешили ему сегодня лететь в Крестцы — кончается светлое время!

— С утра бы полетел.

Захаренков тронул двумя пальцами висок под срезом цигейковой шапки:

— С утра у нас другие задачи.

Погрузив в полуторку испорченный двигатель, аварийная команда тут же покинула аэродром.

2

Самолет над поселком Крестцы появился с восточной стороны. Он облетел его по кривой, прочерчивая незримый след по линии мертвой, ледяной реки, опушки леса, пересек дорогу на Старую Руссу и, круто свернув, вышел на довольно обширную площадку, значительно приподнятую над поселком, — полевой аэродром.

Уже смеркалось, но, увидев виражирующий Як-1, дежурный по полетам приказал выложить посадочный знак, и вскоре истребитель сел. Дежурным оказался старший лейтенант Усенко. В этот день он не поднимался в воздух и по случаю дежурства по полетам был чисто выбрит. Узнав Тимура, Усенко обрадовался и сразу же по секрету выложил:

— Батя жутко переживал твою вынужденную. Успокоился тогда лишь, когда прилетел Иван и рассказал, что ты в полуслепом полете уверенно сел на расчищенный пятачок незнакомого аэродрома. И я отмечу: классно летаешь — сумерки, а посадил свой «як» что надо, на три точки!

Тяготясь и все же радуясь похвале этого, казалось, никогда не унывающего летчика, Тимур поспешил перевести разговор и стал расспрашивать, далеко ли до штаба и в какой землянке расположился Иван Шутов.

— В штаб доложим прямо по телефону отсюда, а насчет землянки разочарую. Землянки отданы в их распоряжение, — махнул он в сторону Лукьяненко и других механиков, которые уже завладели прилетевшим «яком» и затаскивали его под защиту капонира. — А весь летный состав разместился в поселке, в домах местных жителей.

Из диспетчерской землянки Тимур позвонил в штаб полка и доложил о своем возвращении.

Вскоре совсем смерилось, и Усенко, сдав дежурство по полетам, на правах старожила повел Тимура в поселок, повествуя по пути о девчатах-бойцах из местного БАО[6]:

— Кого только среди тех красунь нет: оружейницы, медички, парикмахерши, поварихи… Нет, Тимур, что там ни говори, а в Крестцах мне нравится. Тем более что и в названии слышится родное — Крещатик. Чуешь: Кре-ща-тик!