Тимур — сын Фрунзе

Вот только обидно до смерти: самый разгар полетов, а завтра проклятый выходной день! А летать убийственно хочется!..»

Подписался, запечатал в конверт, четко вывел адрес и, сдерживая улыбку, задумался над другим, чистым листом…

3

«Проклятому выходному дню» предшествовал день, потрясший вторую эскадрилью непредвиденным случаем. Впрочем, «случай» был расценен как серьезный проступок, и за него строго взыскали с виновника.

…После теоретических занятий Тимур написал ответы на полученные письма из Москвы и, находясь еще под их впечатлением, вышел из казармы. Он решил те самые пятнадцать — двадцать минут, которые ежедневно выделял на иностранный язык, использовать не за книгой и тетрадкой, а, говоря армейским языком, «на местности». Сначала попадавшиеся на глаза предметы, потом красочные пейзажи с ходу переводились полностью или частично на французский. Шагая по главной аллее, он вышел на окраину городка и огляделся: впереди убегала вдаль дорога к Альминской долине, справа пестрела целинная степь, где располагался их ближний аэродром, с которого время от времени поднимались самолеты.

— Кулер лекаль… что означает местный колорит, — вслух произнес Тимур. — Крымский кулер лекаль весьма своеобразен… Парти де плэзир — увеселительная прогулка… Сегодня я позволил себе совершить нечто вроде парти де плэзир…

И неожиданный окрик:

— Э! Курсант! С кем говоришь, э?

Оглянулся — на вершине ближнего столба электропередачи, тянувшейся по-над дорогой, в небрежной позе верхолаза застыл Ахмет. Внизу пощипывала траву лошадь.

«Странно, как я их раньше не приметил? Вот она, твоя наблюдательность, будущий летчик-истребитель!» — упрекнул себя Тимур и отозвался:

— Со степью, Ахмет! С твоей чудесной степью!

Сам же отошел назад на несколько шагов и понял, в чем дело: в створе со столбом, на котором работал Ахмет, находился отдельный пирамидальный тополь — он-то и закрывал электрика и его коня до тех пор, пока Тимур не миновал дерево. Ахмет недоверчиво переспросил:

— Э? Со степью?.. Ты куда спрятался?

Тимур, выходя из-за укрытия, не стал вдаваться в подробности и сам поинтересовался:

— А ты что там так тихо колдуешь на столбе?

— Меняю провод. — И, полязгивая когтями и поясной цепью, спустился вниз. — Покурим, курсант, э?

— Не курю, Ахмет.

— Вот это якши!

Сложив свои монтерские доспехи на траву, Ахмет устроился на обочине и задымил. Тимур приложил руку к пилотке козыррком, оглядел слегка провисшие, поблескивающие на солнце провода.

— Это у тебя получилось якши. Неужели сам натягивал?

— Э, зачем сам? Сам я сейчас проверяю. А с утра хозяйственники помогали.

Но Тимур уже не вникал в слова Ахмета, а прикидывал размеры пространства между двумя столбами, нижним проводом и землей.

«Чкалов пролетел под мостом, — осенило его внезапно. — А можно ли пролететь под проводами?» Он отошел еще дальше и, окинув большой участок линии, выбрал наиболее удобные «ворота» с гладким, почти ровным травяным настилом и уже вслух промолвил:

— Если точно рассчитать…

— Э? — не понял Ахмет.

— Здесь, между теми столбами! — И он, увлекшись, представил, как бы спикировал, на бреющем проскочил между столбами и снова бы взвился вверх, в синеву. Представил так реально, что даже озноб пробежал по телу.

Сзади фыркнула лошадь…

После, когда он пытался анализировать свой поступок, ему так и не удавалось понять, что толкнуло его на такой безрассудный шаг — то ли просто оказавшаяся рядом лошадь, на которой захотелось проскакать — давно ведь не занимался верховой ездой, — то ли мечта о пролете под проводами. Широко шагнув к лошади, он цепко ухватился за гриву и, с ловкостью бывалого наездника взлетев на неоседланную ее спину, ударил каблуками в бока.

Лошадь прижала уши и рванулась вперед, наметом устремилась к аэродрому.

Электрик, обронив папиросу, удивленно расширил глаза:

— Куда шайтан его понес, э? — И, вскочив, закричал: — Э-э-э! Назад, назад!

Но курсант, не слыша его, мчался прямиком к взлетно-посадочной полосе.

На аэродроме забили тревогу:

— Отставить взлет!

И кто-то, размахивая двумя флажками, побежал наперерез всаднику. Конь круто развернулся и во весь опор понесся назад.

Выходной. В помещении второй эскадрильи пустынно — все на море. У столика, придвинутого к доске с распорядком дня и выписками приказов, взад-вперед — три шага туда, три обратно — вышагивал Тимур. На боку — противогаз, на ремне — черный футляр с плоским штыком. Дневальный.

Дневальство необычное — вне очереди. В свободный от занятий и работ день.