Тим

Едва они вошли в ванную, Тима начало рвать. Мэри положила ладонь ему на лоб и, придерживая голову, ласково увещевала и гладила по спине, пока он корчился над унитазом.

– Все? – спросила Мэри.

Тим кивнул. Она усадила его на стул и пустила теплую воду в ванну.

– Смотри, как ты испачкался. Давай-ка раздевайся и залезай в ванну. Тебе сразу станет легче.

Она отжала махровую салфетку и вытерла остатки рвотной массы с его лица и рук, затем сняла с Тима рубашку и вытерла ею заляпанный пол.

Бледный, весь дрожа, он апатично наблюдал за ней.

– П-п-прости, Мэри, – запинаясь, произнес Тим. – Я на-на-пачкал. Ты будешь с-с-сердиться на меня.

Сидя на корточках, Мэри улыбнулась ему.

– Никогда, Тим, никогда! Ты ведь не специально. И ты попытался вовремя добежать до ванной. А это самое главное, милый.

Тим по-прежнему был бледен и слаб, что вселяло тревогу, поэтому, когда он опять упал на колени перед унитазом, ее это не удивило.

– Ну теперь-то уж точно все, – сказала она, когда Тим наконец затих. – Давай в ванну.

– Я так устал, Мэри, – прошептал он, вцепившись руками в сиденье стула.

Она побоялась оставить его одного. Стул был с прямой спинкой, без подлокотников, и если Тим потеряет сознание, ни за что не усидит на нем. Самым лучшим местом для него была бы ванна, где он мог бы лечь и согреться. Стараясь не думать о жестоких словах Дони, молясь, чтобы Тим никогда не упомянул об этом дома, Мэри помогла ему раздеться догола и залезть в ванну: одной рукой она крепко обнимала его за талию, а он опирался на ее плечи. Тим погрузился в воду и испустил благодарный вздох. Его лицо начало розоветь. Обрадованная, Мэри завершила уборку, открыла дверь и окно, чтобы проветрить, и повернулась к Тиму.

Он сидел ссутулившись и с едва заметной улыбкой наблюдал за струями пара, поднимавшимися от воды. Густые золотистые волосы намокли и теперь курчавились. Как он прекрасен, как прекрасен! «Воспринимай его как ребенка, – велела себе Мэри, взяв кусок мыла. – Относись к нему как к ребенку, каковым он и является на самом деле; не разглядывай его, не смотри на него как на мужчину». Но, при всей решимости, мисс Хортон не могла оторвать взгляд от его тела в прозрачной воде. Тим внезапно лег, издав тихий возглас почти чувственного наслаждения. В конце концов, одно дело – нагота, изображенная в книгах и художественных альбомах, которая никогда не трогала и не волновала ее, и совсем другое – живое обнаженное тело Тима. Усилием воли Мэри заставила себя отвести от него глаза, но взгляд непроизвольно возвращался к нему снова и снова, а когда она увидела, что Тим закрыл глаза, стала рассматривать его с жадным интересом, но не столько плотоядно, сколько смятенно и растерянно.

Внезапно Мэри почувствовала некую произошедшую в нем перемену и взглянула на его лицо. Оказалось, что Тим наблюдает за ней – вяло, но с любопытством. Ее обдало жаром. Она ждала, что Тим что-то скажет, но он молчал. Мэри присела на бортик ванны и принялась намыливать его грудь и спину. Ее пальцы скользили по безупречно гладкой коже. Время от времени она как бы невзначай брала его за запястье и проверяла пульс. Судя по всему, Тиму становилось лучше. Он по-прежнему был апатичен, но, когда она облила его голову водой, рассмеялся. Искупав Тима, Мэри подала ему большое банное полотенце, которое привело его в восторг. Мисс Хортон с серьезным видом выслушала заверения Тима в том, что он никогда не видел такого огромного полотенца, в которое так приятно завернуться целиком, будто ты младенец.

– Мне очень понравилось, Мэри, – признался Тим, лежа в постели и натянув одеяло до подбородка. – Мама, наверное, тоже меня купала, когда я был маленький, только я не помню. Мне нравится, когда меня купают. Это гораздо приятнее, чем мыться самому.

– Я рада, что тебе понравилось, – улыбнулась Мэри. – А теперь на бочок и спать, договорились?

– Договорились, – рассмеялся Тим. – Только, Мэри, я не могу сказать «спокойной ночи» – ведь сейчас день.

– Тим, как ты теперь себя чувствуешь? – спросила она, задвигая шторы. В комнате сразу стало сумрачно.

– Хорошо, только устал ужасно.

– Вот и поспи, милый. Как проснешься, найди меня. Я буду здесь.