Тихий уголок

Почему единственный звонок от Рэндольфа Кола из Министерства внутренней безопасности убедил его в том, что Джейн виновна в ряде преступлений? Да, Кол пользовался хорошей репутацией. Но Силверман не менял своего мнения о людях на основании непроверенной информации из вторых рук.

И тем не менее он тут же позвонил Джону Хэрроу и запустил безжалостную машину Бюро, направив ее против Джейн. Почему? Его тревожил и тот факт, что он не мог вспомнить, как именно Кол подтвердил свои обвинения в адрес Джейн.

По бульвару Уилшир мчались машины, к горлу вдруг подступила тошнота. Он чувствовал себя дезориентированным, словно, выходя из отеля, ожидал увидеть другой город, находящийся в тысяче миль от Беверли-Хиллз. Чтобы не потерять равновесия, он оперся рукой о ближайший фонарный столб.

Нечто похожее он испытал в Техасе, стоя на крыльце дома Хоков и глядя на бескрайнюю, заросшую травой равнину под таким громадным небом, что казалось, мир вот-вот перевернется и он упадет с земли на небеса. В Техасе для этого имелись все основания – незнакомый вид, бескрайние просторы, порождающие в человеке ощущение собственной ничтожности. Но сейчас он находился в своей среде обитания: город, шум машин… Никакого внешнего воздействия, которое могло бы вызвать такое расстройство.

Тошнота и дезориентация быстро прошли. Он перестал держаться за столб.

Вероятно, не стоило так уж доверять Глэдис Чан. В конце концов, он в первый раз видел эту риелторшу. Да, она его очаровала, но не было никаких оснований полагать, что она разбирается в людях с первого взгляда.

Да и Ансела Хока он едва знал – тот был чужаком посреди своей равнины, мира, так непохожего на Вашингтон, Александрию, Куантико. К тому же Ансел знал только то, о чем ему сказала Джейн, и ничем не мог подтвердить ее слова. Она обманула директрису отеля в Санта-Монике, представившись агентом, ведущим расследование. Наверняка она обманула и Брэнуика с его командой, потому что ложь и выдумки были непременной частью их жизни. И если она солгала одному, то, значит, могла лгать всем, в том числе своему свекру и Силверману, с такой же легкостью, как управляющей отелем.

Он снова испытал негодование и острое разочарование в Джейн, но теперь эти чувства стали еще более резкими и едкими, портя настроение, окрашивая воспоминания о Джейн в мрачные тона.

Джон Хэрроу, сидевший за рулем служебного седана, притормозил у тротуара. Силверман сел на пассажирское сиденье и захлопнул дверь.

– Рамос и Хабберт будут ждать нас у дома. С ордером.

Силверман знал и Рамоса, и Хабберта.

– Хорошо. Если она, угрожая пистолетом, заставила Брэнуика назвать ей имя Овертона, надо готовиться к худшему.

Хэрроу, казалось, удивился:

– Вы пришли к выводу, что это она действовала в доме Брэнуика?

– Надеюсь, что я ошибаюсь, – ответил Силверман. – Но вряд ли.

7

Силверман не раз бывал в этом районе, но сегодня тот выглядел как-то иначе. Большие дома, обширные газоны. Громадные деревья, нависающие над улицей. В некоторых дворах только что зацвели жакаранды, каскады голубых бутонов на ветвях напоминали застывшие фейерверки. В солнечный день эффект, вероятно, был бы поразительным.

Под хмурым небом прекрасная улица становилась похожей на кладбище, словно все вокруг – включая культуру, породившую это, – увядало и на смену ему, возможно, готовилось прийти нечто новое и тревожное. В один прекрасный день засияет солнце, но улица останется серой и мрачной.

Они остановились у дома Овертона. Через несколько минут появились Рамос и Хабберт с ордером, в котором указывалось, что обыск необходим для недопущения гибели ни в чем не повинных людей в условиях неминуемой угрозы.

Никто не предполагал, что человек вроде Овертона может представлять серьезную физическую опасность для агентов, действующих согласно ордеру на обыск, – какие бы грязные и незаконные дела он ни вел с Робертом Брэнуиком. В этом доме жил адвокат-победитель, чьим оружием являлась система, которую он использовал против системы; насилие он не использовал. Поэтому в спецназе не было необходимости.

Хэрроу несколько раз нажал на кнопку звонка. Никто не ответил. Рамос и Хабберт обошли дом по периметру в поисках признаков чьего-нибудь присутствия, но ничего не обнаружили.

С помощью специального устройства они отперли замок на входной двери. Хэрроу открыл ее, но тревожная сигнализация не сработала. Это заставляло полагать, что в доме кто-то есть.

Хэрроу громко сказал, что они – агенты ФБР, которые пришли для проведения экстренного обыска. Никто не ответил.

Во всех помещениях горел свет. День стоял пасмурный, без электричества было не обойтись, но такая иллюминация подходила только для ночного времени.

Тишина казалась скорее сутью этого места, чем сопутствующим обстоятельством, – настолько уверенно она подавляла звуки, производимые агентами, которые, не прикасаясь ни к чему, осматривали первый этаж. Рамос остался внизу, трое остальных поднялись наверх.